Почему Россия отстала? Исторические события, повлиявшие на судьбу страны

Флоренция – важнейший символ предпринимательской активности Ренессанса – закончила тем, что Медичи стали герцогами, а ведущие капиталисты (Корсини, Джерини, Торриджани) вложили свои накопления в сельское хозяйство{509}[50]. Венецианцы деньги, заработанные на морской торговле, с XIV в. инвестировали в землю

{510}, а генуэзская семья Дориа делала это даже в XII столетии{511}. Английские горожане из Лондона, Йорка, Ковентри, Бостона начали в XIV–XV столетиях инвестировать свободные средства в освободившиеся после чумы территории{512}

. А в XVI в. лондонские купцы еще активнее, чем раньше, вкладывали капиталы в землю и кредитование, поскольку сильно разбогатели и желали застраховать свои богатства{513}. Фуггеры, потеряв большую часть своего бизнеса, остались тем не менее крупными землевладельцами германского юга и обладателями аристократических титулов{514}. Похожим образом обстояло дело и с ведущими семьями Нюрнберга, Констанца, Страсбурга

{515}. «Покупка земли могла быть стандартным средством повысить свой правовой и социальный статус для новгородских купцов»{516}.

Таким образом, можно сказать, что как на Западе, так и на русских землях предпринимательство не стало самодостаточным механизмом. Оно оставалось лишь средством для того, чтобы торговый человек мог стать знатным, приблизиться к рычагам власти, к влиянию на военно-политические процессы. Конечно, близость к власти не гарантировала сохранности собственности, но она давала на это бо́льшие шансы, чем ведение бизнеса, подверженного всем превратностям судьбы. Поэтому следует принять во внимание, что, несмотря на коммерческую революцию, о которой пойдет речь в третьей главе, европейская экономика в целом столетиями оставалась в состоянии близком к застойному. Настоящий прогресс в бизнесе и быстрое развитие начнутся лишь тогда, когда инвестиции в это развитие и в создание новых технологий станут выгоднее, чем инвестиции в защиту своей собственности от экспроприации{517}

. Но это случится в Европе лишь в XVIII в.

Закон – тайга, прокурор – медведь

Итак, как видим, существуют многочисленные факты, демонстрирующие, что права собственности нарушались в самых разных странах, а не только на Руси. Но, может быть, как полагают авторы, настаивающие на существовании в Европе правовой цивилизации, конфискации чужого имущества были в этой цивилизации не нормой, а только весьма распространенным отклонением от нее. Иначе говоря, вопрос стоит так: мог ли государь спокойно изымать в свою пользу чужое, поскольку стоял над законом, или же изъятия представляли собой нарушение закона и общество должно было подобные самоуправные действия осуждать. Как вообще мы можем понять, что представлял собой закон в те времена, когда не существовало современной практики разделения властей, то есть не было конституционного суда, способного вынести вердикт насчет того или иного решения государя?

Для начала следует отметить, что чем глубже погружаешься в историю, тем более неопределенной вещью выглядит закон. Рассматривая многочисленные проблемы, связанные с применением закона в Европе далекого прошлого, надо исходить из того, что право исторически формировалось, если можно так выразиться, не сверху вниз, а снизу вверх. Нельзя сказать, что где-то в столице в некотором царстве, некотором государстве по воле народа или по приказу короля собрались вдруг для принятия закона какие-то умные люди и установили нормы поведения, обязательные для исполнения по всей стране. Примерно до середины XII в. законотворческая практика была совершенно иной. Бóльшая часть правовых норм в различных странах Запада представляла собой обычное право. «Это означало, что большинство правовых норм носили обязательный характер не в силу того, что они были порождены политической властью, церковной или светской, а в силу того, что они на практике применялись тем сообществом, где были распространены. Законодательно установленные законы встречались довольно редко. И даже будучи законодательно установленными, правовые нормы все равно, как правило, обосновывались существующим обычаем»{518}.

С точки зрения человека, живущего в современном централизованном европейском государстве, подобная практика выглядит несколько странно, однако государство раннего Средневековья не походило на наше современное. Политический центр не имел сил и желания навязывать свою волю законодателям на местах. Если у людей сложились определенные правовые традиции и они худо-бедно с их помощью находили возможность организовать мирное сосуществование, несмотря на желание каждого перегрызть глотку соседу, то с какой стати король, весьма условно контролирующий данную территорию, будет совать свой нос в решение вопроса, и так уже разрешенного? Королю важно иметь крепкое, эффективное войско и деньги для его содержания, а вовсе не реформировать правосудие.