Почему Россия отстала? Исторические события, повлиявшие на судьбу страны

Явным следом такого рода полемики является переписка Ивана Грозного с князем Андреем Курбским. С какой стати государь, который вроде бы должен быть значительно выше любого своего подданного, тратит столько времени и сил на то, чтобы растолковать свою позицию какому-то «национал-предателю»? Ведь князь Курбский перебежал на сторону противника и в этом смысле, казалось бы, меньше достоин внимания царя, чем любой его верный приближенный. Однако Иван Грозный пишет оппоненту письма. Злится, ругается, грозит карами земными и небесными, но все же пишет, пытаясь растолковать свою позицию. Думается, это свидетельствует о том, что князь был не просто изменником, а своеобразным диссидентом, представителем иной точки зрения. И более того, взгляды Курбского Иван Грозный признавал достаточно распространенными в элите, чтобы с ними вступить в словесный бой. Судя по качественно выстроенной аргументации, Иван Васильевич долго размышлял над встававшими перед ним проблемами, и письма к Курбскому стали результатом не случайного проявления эмоций, а итогом долгого осмысления разных подходов к проблеме власти, существовавших в Московском государстве.

Вот одно из самых знаменитых мест в аргументации Ивана Грозного: «А о безбожных народах что и говорить! Там ведь у них цари своими царствами не владеют, а как им укажут их подданные, так и управляют. А русские самодержцы изначала сами владеют своим государством, а не их бояре и вельможи. А ты этого в своей злобе не смог понять. Считая благочестием, когда самодержавие находится под властью известного попа и под вашим злодейским повелением. А это, по-твоему, нечестие, когда мы сами обладаем властью, данной нам от Бога, и не хотим быть под властью попа и вашим злодейским повелением»{572}

.

На первый взгляд кажется, что здесь констатировано принципиальное различие между двумя формами правления: российской и той, которая принята в Западной Европе (у «безбожных народов»). Однако Михаил Покровский считал мнение Грозного принципиально новой и, может, даже не ему принадлежавшей мыслью{573}

. И впрямь, мы ведь здесь видим не объективную констатацию положения дел, а лишь интерпретацию, данную одной из полемизирующих сторон. Но в споре есть две стороны: одна стоит на позициях самодержавия, считая его идущим от Бога, тогда как другая полагает такое положение дел нечестием. Тот сравнительно краткий в истории российского самодержавия период, когда власть царя была ограничена (попом Сильвестром и теми светскими силами, которые, по оценке Грозного, теперь представлял Курбский), рассматривался самим Иваном IV не как историческая случайность, а как важный прецедент, достойный обсуждения. Иван тщательно подбирал примеры из Библии, доказывавшие, как представлялось царю, его правоту. Шел вполне рациональный спор, в котором, естественно, аргументы подбирались не по нашим нынешним научным стандартам, а в духе религиозного XVI в., когда высшим авторитетом было Священное Писание. В частности, царь отмечал, что Бог, избавивший евреев от рабства, поставил управлять ими Моисея, а не священников и не многих управителей{574}

. Был у царя и логический аргумент. Священник не может править, поскольку ему положено подставлять другую щеку, если его бьют по одной. А царь может сдачи дать{575}. Следовательно, кто должен править? Такая вот получалась политология эпохи самодержавия.

Наконец, чтобы окончательно убедить противника (а может, самого себя?) в собственной правоте, Иван Васильевич вспоминал про то, как притесняли его бояре в детстве. Таким образом, теоретическая аргументация сменялась принципом «око за око, зуб за зуб». Самодержавие оказывалось скорее формой борьбы групп интересов, нежели формой правления, установленной Господом. Причем, судя по тексту письма, Грозный пребывал в уверенности, что среди князей и бояр было довольно много таких, кто хотел бы ограничить власть государя либо даже вообще не предоставлять ему возможности реального правления. Царь вполне допускал, что если бы победили противники самодержавия, то государство управлялось бы по-другому, хотя исход такого правления, конечно, был бы, с точки зрения Грозного, трагическим для страны и для православия.