Читаем Поэты 1820–1830-х годов. Том 2 полностью

Хеверь!.. Ты гость из ангельских селений,И вижу я: тебе вполне знакомНадзвездный дом, духовный божий дом.Ты телом здесь, а там всегда душою;А я, бедняк!.. Но для чего ж опятьСвою болезнь без пользы растравлять?Нет!.. Этот день, прославленный тобоюИ милостью божественною к нам,Мы посвятим не вздохам и слезам,Но чистому веселью о свободе,В которую непостижимый ОнУкрасил свой желательный Сион,И в память всем в предызбранном народе
Мы в этот день на торжество благимОгромный пир и праздник учредим:Пускай везде о славе ПресвятогоГремит хвала из рода в дальний род,И веку век трубой передает,Как сильный наш и крепкий ИеговаВ минуты бед избранникам помог:Да знают все, что за Иуду — бог!..

Хеверь

Нет!.. Бог за всех!.. Он всех зовет на небо,И тот блажен, тот истинно счастлив,Кто с верою на мирный сей призывСпешит в алчбе божественного хлеба,
В желании небесного питья!..(Берет за руки Ахшверуса и Асадая)Пойдемте же, пойдемте, как друзья,Как добрые и близкие родные,На сладкий пир красот и чистоты,Где вкруг столов живящей благотыКипят ключом отрады неземныеИ разлиты восторги — как моря!..Да!.. Поспешим на светлый пир царяСтезею чувств и кроткого смиренья,Чтоб, весело оконча здешний путь,Нам у него в чертогах отдохнутьИ радостно при свете наслажденья
Субботствовать в объятиях любви…(Становясь на колена)А ты, творец, ты нас благослови!..

Ахшверус и Асадай в невольном благоговении поспешно кладут к ее ногам свои короны, так что они с короною Хевери составляют треугольник… Все вельможи и царедворцы, объятые тем же святым чувством, спешат снять тиары и шлемы, и потом преклоняются почтительно.

Конец

1834–1836

253. К ДЕВЕ-ПОЭТУ

Я кличу клич: «Изящные счастливы!»Итак, вперед, и, словно чародей,Искусством ты чудесно завладей,И рвись в лазурь и в божии разливы!Ты знать должна, как славой сиротливыВсе рифмачи, потешники людей:
В их песнях нет ни чувства, ни идей,Сих колосов богоколосной нивы!Их каждый стих нарядно весь одет,Но сущность в нем — как суетность мирская:Всё тянет вниз, и вся пуста, как бред!..Так вверх и вдаль!.. А даль-то ведь какая!Святый глагол, безбрежность рассекая,Дарит ее!.. Смелей же вдаль, поэт!..1837 или 1838 Вологда

254. РАЗРУШЕНИЕ ВАВИЛОНА

Поэма

1

Голос свыше

Перейти на страницу:

Все книги серии Антология поэзии

Песни Первой французской революции
Песни Первой французской революции

(Из вступительной статьи А. Ольшевского) Подводя итоги, мы имеем право сказать, что певцы революции по мере своих сил выполнили социальный заказ, который выдвинула перед ними эта бурная и красочная эпоха. Они оставили в наследство грядущим поколениям богатейший материал — документы эпохи, — материал, полностью не использованный и до настоящего времени. По песням революции мы теперь можем почти день за днем нащупать биение революционного пульса эпохи, выявить наиболее яркие моменты революционной борьбы, узнать радости и горести, надежды и упования не только отдельных лиц, но и партий и классов. Мы, переживающие величайшую в мире революцию, можем правильнее кого бы то ни было оценить и понять всех этих «санкюлотов на жизнь и смерть», которые изливали свои чувства восторга перед «святой свободой», грозили «кровавым тиранам», шли с песнями в бой против «приспешников королей» или водили хороводы вокруг «древа свободы». Мы не станем смеяться над их красными колпаками, над их чрезмерной любовью к именам римских и греческих героев, над их часто наивным энтузиазмом. Мы понимаем их чувства, мы умеем разобраться в том, какие побуждения заставляли голодных, оборванных и босых санкюлотов сражаться с войсками чуть ли не всей монархической Европы и обращать их в бегство под звуки Марсельезы. То было героическое время, и песни этой эпохи как нельзя лучше характеризуют ее пафос, ее непреклонную веру в победу, ее жертвенный энтузиазм и ее классовые противоречия.

Антология

Поэзия

Похожие книги

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия