Поэзия социалистических стран Европы

Будешьцепью бессонниц, бесплодной и длинной,вереницей ослепших монахов.Будешь колосом хлебным, затоптанным в глину,но готовым подняться из праха.Будешьскрытым вывихом, переломом,будешь раной некровоточащей.Будешь вербой подрубленной перед домом,с одинокою веткой торчащей.Будешьбывшим набатом в разрушенной башне —иссеченным, разбитым, вчерашним.Головою без тела, скатившейся с плахии валяющейся во прахе.Будешьженскою грудью с пустыми сосками,где ни капли живительной влаги.

Будешь вздутыми детскими животами.Головней, поражающей злаки.Будешьисточником обмелевшим —не напоишь ни конных, ни пеших.Будешь ветром бродячим, свистящим в окошкенежилой, одинокой сторожки.И тогда ты воскреснешь. И чудо впервыепохоронная узрит охрана.И расправит лес свои плечи кривые,как от свиста свирели Пана.И протянет лапы к помятому дому,к человеческой пантомиме.И задушит объятиями своимиэтот суетный мир, этих гномов!

Вдруг

Перевод Юнны Мориц

Реалистический буран:

безумный пляс сороконожкии сумасбродная играснежинок диких в мышки-кошки,в припадке злого озорстваметель сдирает юбки с елоки колпаки, надев едва,сдувает с клочьями иголок,и разлохмаченный поток,туманность божеского ока,то развернется, как стрелок,бесцельно метящий из лукапучком друг другу встречных стрел,а то — холстом в горошек белый,и форма катится в пределбесформенности оголтелой,и вдруг, смотрите: воединовсе — от земли до облаков,словно абстрактная картина

с татарским полчищем снегов.

Мудрость

Перевод Б. Слуцкого

Есть такая мудрость:встать на колени перед собором,каяться в блуде, ересях и заблуждениях.Лучше встать на колени, чем стоять на костре,лучше спрятать правду в глубинах души,словно в ларе,лишь бы снова потом заявить,что все-таки вертится… Как, товарищ Галилей,может быть, в этом — мудрость?Но мудрей мудреца смелый, веселыймальчик из сказки, кричавший тогда:— Король голый, совершенно голый! —Так громко кричал, что просто беда!

В сумерках

Перевод Юнны Мориц

Часы, недели, месяцы и стены:безбрежность океана,земли все нет и нет;мне тесно, господа, до одуренья тесноот стен глухонемых, загородивших свет.Окно над головой под вечер лиловеет,да так, что слышен куст сирени мне,где двое вольных, каждый, как умеет,на верность присягают в тишине.Я говорю: плевать на стены,все в порядке,и вечер тех двоих, он — мой до глубины;скажите, может, мне приснились в лихорадкечетыре каменных стены?Я под окном немею — любимые, живите,мое окно — холстина, где написали вас.О пан сержант, скорее начальству доложите,что я себя отлично чувствую сейчас.