Поэзия США

Луна вплетает тающий блеск            в зверью побежку фар,в раскаленный оскал огней.Призрачные нити неона и немые прозрачные тенисплетаются сети дельцов и магов торговли;затаившись в безлюдье улиц, они до пришествия утрасобирают в свои ячеи ночную тоскливую темень,            дрожа, оплетают город,ловят и гасят лучики звезд, ждут…Акулье скуластое рылоодиночества черной вселенной            сотрясает островки света,лежащие вокруг фонарей, —            и на мгновение страх

оплетает сердца скитальцев,            бредущих вдоль похотных улицв надежде избавить Страсть от вериг неверия.            Маяки полицейских машин полыхают в душах людейореолом священного ужаса. Каждой эпохе            довлеет древнейший промысл. Город рычит:он зверь. Но его рычание вскипает изначальной стихией —            в черных глубинах ночи таится Левиафан.Тающее лунное зарево сливается с музыкой душ, —может быть, в этом слиянии зажжется хотя бы на миг            торжественная зарядревнейшей первородной гармонии?..

ПИЩА ДЛЯ ПЛАМЕНИ, ПИЩА ДЛЯ ПОМЫСЛОВ

Поленья —— пылкая юность, опаленная вьюжной стужей, —

            усните в моем стихе.Запомнится ли ваше зеленое зарево,            ваше янтарное сердце?Яркие язычки покоренных слов слизывают тьму бытия.            В облаках мы угадываем любые обличья — они                           расплываются,            воздушные замки — они сгорают дотла            в огненном разливе зари;            в яростной радости вешних разливов провидим любые            облики или прочитываем на песке                          руны пены.Вот чего я хотел бы добиться в своем предсмертном                                                                                     стихе —разбить оковы условностей и вернуться к открытой форме.

Леонардо прослеживал строгие лики в пятнах грязи настенках, —            так пусть же получат свободу любые            земные призраки.В тот день ты внесла в нашу комнату несколько новых                                                         поленьев —завтрашнее тепло; оно отвлекло меня… нет,            это был гул огня в очаге,            стрельчатое неистовство искр, озаривших сухие дрова.Я опять возвращаюсь к огню:            там рдеют багряные замки, разливается багровое                                                                                          зарево,            может быть, это струится животворная кровь земли? —«Посмотри, там в огне саламандра».— танцуют легкие феи, цветет золотистая тьма,

            завораживает, колдует.Это было очень давно.            Нет, их там вовсе не было,            тех, кого я увидел, —            может быть, я заглянул            в огненный горн мечты,            может быть, только в мечте жили феи и рушились            замки?Так недавно кончилось детство, а мы так легко отказалисьот того, чем мечтали стать, —            Каждое твое прикосновение рождает первозданную                                                                             жажду.— нежданный, неизведанный жарразгорается на грани сознания.

АВГУСТОВСКОЕ СОЛНЦЕ