Поэзия в переводах А.И. Гитовича

И ясному солнцу,И светлой лунеВ миреПокоя нет.И людиНе могут жить в тишине,А жить имНемного лет.Гора Пэнлай[92]Среди вод морскихВысится,Говорят.Там, в рощахНефритовых и золотыхПлоды,Как огонь, горят.Съешь одинИ не будешь седым,А молодымНавек.Хотел бы уйти яВ небесный дым,ИзмученныйЧеловек.

Стихи о краткости жизни

День промелькнетОн короток, конечно,Но и столетьеУлетит в простор.Когда простерлось небоВ бесконечность?Десятки тысяч кальп[93]Прошло с тех пор.И локоны у феиПоседели[94]То иней времениОставил след.ВладыкаВзор остановил на девеИ хохот слышенМиллионы лет.[95]Остановить быШестерых драконов[96]И привязать ихК дереву Фусан[97],Потом, Небесный Ковш[98]Вином наполнив,Поить — чтоб каждыйНамертво был пьян.[99]

Хочу лиЗнатным и богатым быть?Нет!Время я хочу остановить.

Увидев цветок, называемый «белоголовым стариком»[100]

У деревенскихГлиняных домовБреду унылоПо земле суровой,И на лугу,Средь полевых цветов,Гляжу — растет«Старик белоголовый».Как в зеркало,Смотрю я на цветок:Так на негоВиски мои похожи.Тоска. УжелиЭтот карлик могМои печали старыеУмножить?

Ссылаемый в Елан, пишу о подсолнечнике[101]

Я стыжусь: ведь подсолнечникТак защищает себя[102]

А вот я не умею,И снова скитаться мне надо.Если все же когда-нибудьБуду помилован я,То, вернувшись, займусьЛишь цветами любимого сада.

Поднявшись на Фениксовую террасу у Цзиньпина[103]

Когда-то бывали фениксы здесь,Теперь — терраса пуста,И только река[104], как прежде, течет,Стремительна и чиста.И возле дворца[105], что был знаменит,Тропинка видна едва.И там, где гремели всю ночь пиры,[106]Курганы, цветы, трава.И речной поток у подножья горПроносится, полный сил,Здесь остров Белой Цапли[107] егоНадвое разделил.Я знаю, что солнце могут закрытьПлывущие облака:[108]Давно уж Чанъаня не вижу яИ гложет меня тоска.

Су У[109]

Десять лет он у варваров

Прожил в жестоком плену,Но сумел сохранитьДоверительный знак государев.Белый гусь столько разПролетал, возвещая весну,Но письма не принесА скрывался, крылами ударив.Пас овец он — Су УВ чужедальнем и диком краю,Там, в горах и степях,Тосковал он о родине милой.Ел он снег, проклинаяИ голод, и долю свою,Пил он воду из ям,Если летняя жажда томила.А когда, получивший свободу,Он тронулся в путь,Обернулся на северИ вспомнил снега и морозы,Вспомнил нищенский пир,Где склонился он другу на грудь,И заплакали обаИ в кровь превращалися слезы.

По ту сторону границы[110]

I