Поющие в терновнике

A magnificent ostrich-feather fan dyed the same color as her gown completed the ensemble, not so ostentatious as it appeared at first glance; the weather was unusually hot, and at seven in the evening it was still well over a hundred degrees.	Картину дополнял великолепный веер из страусовых перьев под цвет платья - отнюдь не лишнее украшение, как могло бы показаться с первого взгляда: была необычайная жара, и в семь вечера ртуть в градуснике еще стояла гораздо выше ста.
When Fee and Paddy emerged from their room; the boys gaped.	Когда Фиа с Пэдди вышли из своей комнаты, сыновья так и ахнули.
In all their lives they had never seen their parents so regally handsome, so foreign.	Никогда еще они не видели родителей такими красивыми, в таком недосягаемом великолепии.
Paddy looked his sixty-one years, but in such a distinguished way he might have been a statesman; whereas Fee seemed suddenly ten years younger than her forty-eight, beautiful, vital, magically smiling.	Сразу видно было, что Пэдди уже шестьдесят один, но держался он с изысканным достоинством государственного мужа; а Фиа в свои сорок восемь вдруг помолодела на десять лет - полная жизни красавица с чарующей улыбкой.
Jims and Patsy burst into shrieking tears, refusing to look at Mum and Daddy until they reverted to normal, and in the flurry of consternation dignity was forgotten; Mum and Daddy behaved as they always did, and soon the twins were beaming in admiration.	Джиме и Пэтси отчаянно разревелись, не желая признавать в этих великолепных незнакомцах маму с папой; вокруг плачущих засуетились, о достоинстве позабыли - мама с папой вели себя по-всегдашнему, и через минуту-другую близнецы уже в восторге им улыбались.
But it was at Meggie everyone stared the longest.	Но дольше всего изумленные взгляды не отрывались от Мэгги.
Perhaps remembering her own girlhood, and angered that all the other young ladies invited had ordered their gowns from Sydney, the Gilly dressmaker had put her heart into Meggie's dress.	Быть может, вспоминая свои девические годы и разобиженная тем, что остальные приглашенные на празднество девицы выписали наряды из Сиднея, джиленбоунская портниха всю душу вложила в платье для Мэгги.
It was sleeveless and had a low, draped neckline; Fee had been dubious, but Meggie had implored and the dressmaker assured her all the girls would be wearing the same sort of thing-did she want her daughter laughed at for being countrified and dowdy?	Оно было без рукавов, сборчатый вырез открывал плечи и шею; Фиа засомневалась, но Мэгги умоляла разрешить ей этот фасон, а портниха заверила, что все девушки будут одеты в этом же роде, - не хотите же вы, чтобы над вашей дочерью смеялись, сочли ее отсталой провинциалочкой?
So Fee had given in gracefully.	И Фиа с улыбкой уступила.
Of crepe geor-gette, a heavy chiffon, the dress was only slightly fitted at the waist, but sashed around the hips with the same material.	Чуть приталенное, платье из тонкого плотного креп-жоржета схвачено на бедрах поясом из той же материи.
It was a dusky, pale pinkish grey, the color that in those days was called ashes of roses; between them the dressmaker and Meggie had embroidered the entire gown in tiny pink rosebuds.	Оно матовое, светло-серое с нежным розоватым отливом, - в те годы цвет этот называли "пепел розы"; общими усилиями портниха с Мэгги расшили все платье крохотными розовыми бутонами.
And Meggie had cut her hair in the closest way she could to the shingle creeping even through the ranks of Gilly girls.	И Мэгги подстриглась коротко, как можно ближе к моде "под фокстрот", которая потихоньку докатилась уже и до девушек в Джилли.
It curled far too much for fashion, of course, but it suited her better short than long.	Конечно, волосы ее, наперекор моде, оставались кудрявыми, но короткая стрижка очень ей шла.