Поющие в терновнике

Priest and man cannot coexist-to be a man is to be no priest.	Священник и мужчина не могут существовать в одном лице - если ты мужчина, значит, не священник.
Why did I ever tangle my feet in her web?	Почему, почему я когда-то запутался в ее паутине?
Her poison is strong, perhaps stronger than I guess.	Она ядовита, я и не догадывался, что яд так силен.
What's in the letter?	Что в этом письме?
How like Mary to bait me!	Это очень в духе Мэри - подкинуть мне приманку!
How much does she know, how much does she simply guess?	Много ли она знает или о многом лишь догадывается?
What is there to know, or guess?	А что тут знать, о чем догадываться?
Only futility, and loneliness.	Только пустота и одиночество.
Doubt, pain.	Сомнения, тоска.
Always pain.	Всегда тоска.
Yet you're wrong, Mary.	Но ты ошибаешься, Мэри.
I can get it up.	Я вполне мог бы взять женщину.
It's just that I don't choose to, that I've spent years proving to myself it can be controlled, dominated, subjugated. For getting it up is the activity of a man, and I am a priest.	Просто я отказался от желания, годы потратил - и доказал себе, что с желанием можно совладать, подавить его, обуздать, ибо желание присуще мужчине, а я - священник.
Someone was weeping in the cemetery.	На кладбище кто-то плачет.
Meggie, of course.	Конечно, Мэгги.
No one else would think of it.	Больше никому это и в голову не придет.
He picked up the skirts of his soutane and stepped over the wrought-iron railing, feeling it was inevitable that he had not yet done with Meggie on this night.	Отец Ральф приподнял полы сутаны и перешагнул через кованую невысокую ограду - этого не миновать, на сегодня он еще не распрощался с Мэгги.
If he confronted one of the women in his life, he must also deal with the other.	Раз уж пришлось объясняться с одной из двух женщин, вошедших в его жизнь, неизбежно объяснение и с другой.
His amused detachment was coming back; she could not disperse that for long, the old spider.	К нему возвращалась обычная насмешливая отрешенность - вот чего она не могла лишить его надолго, старая паучиха.
The wicked old spider.	Злобная старая паучиха.
God rot her, God rot her!	Да сгноит ее Господь. Да сгноит ее Господь!!
"Darling Meggie, don't cry," he said, sitting on the dew-wet grass beside her.	- Мэгги, милая, не плачь, - сказал он, опускаясь рядом с ней на росистую траву.
"Here, I'll bet you don't have a decent handkerchief.	- На, возьми, ручаюсь, у тебя нет с собой порядочного носового платка.
Women never do.	С женщинами всегда так.
Take mine and dry your eyes like a good girl.'	Возьми мой и вытри глаза, будь умницей.