Поющие в терновнике

However, I'm not without friends in Greece, so it will be done.	Но у меня и в Греции есть друзья, все, что надо, будет сделано.
Let me start the wheels in motion immediately, and don't worry.	Позволь мне сейчас же пустить машину в ход и не тревожься.
He is a priest of the Holy Catholic Church, we'll get him back."	Он - пастырь святой церкви, и мы его вернем.
His hand had gone to the bell cord, but Meggie's coldly fierce gaze stilled it.	Он уже потянулся к шнуру звонка, но Мэгги посмотрела так холодно и так яростно, что рука его застыла в воздухе.
"You don't understand, Ralph.	- Ты не понял, Ральф.
I don't want wheels set in motion.	Я не желаю пускать машину в ход.
I want my son back-not next week or next month, but now!	Я хочу вернуть моего сына - не через неделю, не через месяц, сейчас же!
You speak Greek, you can get visas for yourself and me, you'll get results.	Ты говоришь по-гречески, ты можешь достать визы для себя и для меня, ты добьешься.
I want you to come to Greece with me now, and help me get my son back."	Поедем с тобой в Грецию, поедем теперь же! И помоги мне вернуть моего сына.
There was much in his eyes: tenderness, compassion, shock, grief.	Многое отразилось в его взгляде - нежность и сострадание, потрясение и скорбь.
But they had become the priest's eyes too, sane, logical, reasonable.	И однако, это снова был взгляд служителя церкви, трезвый, благоразумный, рассудительный.
"Meggie, I love your son as if he were my own, but I can't leave Rome at the moment.	- Мэгги, я люблю твоего сына как родного, но я не могу сейчас уехать из Рима.
I'm not a free agent-you above all others should know that.	Я не принадлежу себе - ты должна бы это понимать, как никто другой.
No matter how much I may feel for you, how much I may feel on my own account, I can't leave Rome in the midst of a vital congress.	Как бы я ни горевал за тебя, как бы ни горевал я сам, я не могу уехать из Рима в разгар важнейшего конгресса.
I am the Holy Father's aide."	Я - помощник его святейшества Папы.
She reared back, stunned and outraged, then shook her head, half-smiling as if at the antics of some inanimate object beyond her power to influence; then she trembled, licked her lips, seemed to come to a decision and sat up straight and stiff.	Она отшатнулась, ошеломленная, возмущенная, потом покачала головой и чуть улыбнулась, словно какой-то неодушевленный предмет вдруг вздумал не подчиниться ее воле; потом вздрогнула, провела языком по пересохшим губам и решительно выпрямилась в кресле.
"Do you really love my son as if he were your own, Ralph?" she asked.	- Значит, ты любишь моего сына как родного, Ральф?
"What would you do for a son of yours?	А что бы ты сделал для родного сына?
Could you sit back then and say to his mother, No, I'm very sorry, I can't possibly take the time off?	Вот так бы и сказал матери его, твоего родного сына, - нет, мол, извините, я очень занят, у меня нет времени?
Could you say that to the mother of your son?"	Мог бы ты сказать такое матери собственного сына?
Dane's eyes, yet not Dane's eyes.	Глаза Дэна и все же не такие, как у Дэна.