Поющие в терновнике

"Well! And who are you?" he asked her, smiling.	- Ну, а ты кто такая? - спросил он с улыбкой.
"Meggie," she said.	- Мэгги, - ответила она.
"Her name's Meghann." Frank scowled, hating this beautiful man, his stunning height.	- Ее зовут Мэгенн, - сердито буркнул Фрэнк, он сразу возненавидел этого на удивление рослого статного красавца.
"My favorite name, Meghann."	- Мэгенн - мое любимое имя.
He straightened, but held Meggie's hand in his.	- Отец де Брикассар выпрямился, но руку Мэгги не выпустил.
"It will be better for you to stay at the presbytery tonight," he said, leading Meggie toward the car.	- Вам лучше сегодня переночевать у меня, - сказал он, ведя Мэгги к машине.
"I'll drive you out to Drogheda in the morning; it's too far after the train ride from Sydney."	- Завтра утром я отвезу вас в Дрохеду; это слишком далеко, а вы только-только с поезда.
Aside from the Hotel Imperial, the Catholic church, school, convent and presbytery were the only brick edifices in Gillanbone, even the big public school having to content itself with timber frame.	Помимо гостиницы "Империал" в Джиленбоуне из кирпича построены были католическая церковь и при ней школа, монастырь и дом священника; даже большая городская школа скромно размещалась в дощатых стенах.
Now that darkness had fallen, the air had grown incredibly chill; but in the presbytery lounge a huge log fire was blazing, and the smell of food came tantalizingly from somewhere beyond.	С наступлением сумерек вдруг резко похолодало; но тут, в гостиной, жарко пылали в огромном камине поленья и откуда-то из глубины дома тянуло вкуснейшими запахами.
The housekeeper, a wizened old Scotswoman with amazing energy, bustled about showing them their rooms, chattering all the while in a broad western Highlands accent.	Экономка, сморщенная, сухонькая, на диво живая и проворная шотландка, развела всех по комнатам, ни на минуту при этом не умолкая.
Used to the touch-me-not reserve of the Wahine priests, the Clearys found it hard to cope with Father Ralph's easy, cheerful bonhomie.	Семейство Клири, привыкшее к холодной неприступности уэхайнских пастырей, никак не могло освоиться с веселым, непринужденным добродушием отца Ральфа.
Only Paddy thawed, for he could remember the friendliness of the priests in his native Galway, their closeness to lesser beings.	Один Пэдди сразу оттаял, он еще не забыл дружелюбных священнослужителей родного Голуэя, которые не чуждались своей паствы.
The rest ate their supper in careful silence and escaped upstairs as soon as they could, Paddy reluctantly following.	Остальные за едой осторожно помалкивали и после ужина поспешили улизнуть наверх. Пэдди нехотя последовал за ними.
To him, his religion was a warmth and a consolation; but to the rest of his family it was something rooted in fear, a do-it-or-thou-shalt-be-damned compulsion.	Он-то в своей католической вере обретал тепло и утешение; но остальных членов семьи она только держала в страхе и покорности: поступай, как велено, не то будешь проклят вовеки.
When they had gone, Father Ralph stretched out in his favorite chair, staring at the fire, smoking a cigarette and smiling.	Когда они ушли, отец Ральф откинулся в своем излюбленном кресле; он покуривал, смотрел в огонь и улыбался.
In his mind's eye he was passing the Clearys in review, as he had first seen them from the station yard.	Перед его мысленным взором снова проходили один за другим все Клири, какими он увидел их в первые минуты на станции.