Поколение «все и сразу»

– В первый рабочий день приехал без инструментов, – девушка протяжно вздыхает, будто несчастье приключилось с ней самой… – В общем, он вернулся домой, задержал людей на два часа, а потом, когда кошку погрузили в сон, отказался оперировать, потому что привык наркозить другими препаратами, а тут ему отказали следовать его инструкциям. В общем, он закатил истерику и ушел, так и не проведя операцию.

Но коротких объяснений мне недостает. От этого коллеги-ассистента ничего толком не добиться. Бросив на столешницу несколько сложенных салфеток из бинта, я устремляюсь в ординаторскую, где благоухает лимонами чай. Плескаю кипяток в свою чашку с заваркой и усаживаюсь за стол.

– Угощайся, – Мария Михайловна пододвигает ближе ко мне упаковку овсяного печенья. От любимого лакомства я не смею отказаться.

– Что-то нового хирурга не видно, – как бы невзначай замечаю я несколько минут спустя, чуть адаптировавшись к обстановке.

Мария Михайловна как-то странно, с недоверием оценивает меня, а потом нехотя все же заговаривает. Изнуренность работой и бесцельность бренного существования крепко-накрепко подружились с ней, за года преобразив ее раньше времени в состарившуюся деву…

– Так он больше у нас не работает.

Тут как нельзя вовремя раскрывает дверь Кристина, а уж она-то любительница поболтать и посплетничать. Мысленно от везучего случая я потираю ручки с подленькой ухмылкой. Ее и спрашивать не приходится, она услышала достаточно, чтобы запеть…

– Кого это не видно на работе? Кто прогуливает?

– Ефимов.

– А, этот, – махает рукой она, а потом, вдруг резко взбодрившись, чуть ли не подпрыгнув к потолку, кривит губы. – Противный такой. Да и слава богу! На глаза б не попадался…

– Так почему он не работает? – Всем своим видом – прищуренными глазами и даже немного вытянутой вперед шеей – я пытаюсь доказать и озабоченность ситуацией, и жуткий интерес, не поддающийся укрощению.

– А ты разве не слышал? – Обращается ко мне Кристина, смотря на меня так, словно я единственный, ничего не знающий сотрудник клиники, живущий отдельной ото всего человеческого мира жизнью, не читающий и не слушающий новости… Ее немного писклявый голосок, иногда подлетающий к истеричным интонациям, в нынешнюю секунду до беззвучного восторженного писка радует меня.

– Ни слова.

– Приехал, значит, такой… – Она почесала кончиком длинных ногтей лоб, напрягая память и формулируя мысль, а потом бойко затараторила. – Сначала он забыл еду, вернулся в машину, ладно тут, ну, с каждым же бывает, правильно? Тем более, в машине-то лежал контейнер. Но потом выяснилось, что он забыл инструменты! Нет, ну ты хирург или кто? – Причем интонациями она управляла настолько искусно, словно это я тот самый Ефимов, на которого она выливает ненависть и грязь. – Жратву, главное, не забыл дома, а инструменты… Он сказал, что ему надо домой, докуда ехать ему чуть меньше часа…

– Хирург с забытыми инструментами… – Притворно усмехаюсь я, лишь бы выпустить на волю злорадство, хотя на улыбку мою никто не обращает внимание. В ординаторской будто бы один я забавляюсь. И правда, Мария Михайловна, сжав губы, опечаленно глазеет на пол, в то время как Кристина не в шутку возмущает…

– И там пришел мужчина с кошкой. На стерилизацию. И благо, что мужик нормальный попался, я бы на его месте отказалась от записи без предупреждений, не раздумывая, если бы узнала, что хирург забыл инструменты! Да страшно у такого лечиться! Что он еще забудет во время операции! Ладно, приехал этот часа два спустя, забрал кошку… И на операции закатил истерику. Ему, видите ли, не угодили со средством для наркоза…

– Интересно, а чем он хотел грузить кошку? – Пытаюсь сумничать я…

– Да я не разбираюсь в ваших препаратах! – Взвизгивает Кристина. – Женя делал так, как ему удобно. И, когда шеф разговаривал с Ефимовым, то он несколько раз заострил внимание на этом…

– Телазоле, – вякаю я. И чего только я добиваюсь?

– Ну допустим. В общем, суть в том, что шеф несколько раз акцентировал внимание на том, что препараты для наркоза менять никто не станет, пока работаем исключительно с одним, а тот, в свою очередь, на все утвердительно кивал, со всем соглашался. Конечно, как же еще? В общем, этот придурок, когда кошку уже положили спать, потребовал что-то там свое, чего, разумеется, не получил. В итоге он бросил все, разорался и якобы гордо уехал. И даже не попрощался!

– Кто же доделал операцию?

– Вера.

– Она оперирует? – Я знал только одного врача-терапевта с нашей клиники с таким именем. Вера – ровесница Кристины. Они любили вместе курить на заднем дворе и трещать языками…

– Раньше занималась хирургией.