Поколение «все и сразу»

Я выдыхаю. Ну и скукотень же. Какой толк разводить сплетни далее? Противный жиртрест больше не появится в этих стенах, разве этого мало? Ощутив всю тяжесть бровей, я с необъяснимой печалью перебираюсь с телефоном в стационар, где можно спрятаться за перпендикулярно стоящим стеллажом, забитым покрывалами, грелками и прочими тряпками. Это одно из немногих теплых мест клиники, где ловит связь. Не в полную силу, но хоть как-нибудь. Я усаживаюсь на табуретку, надеясь, что вот-вот прилетит сообщение от Карины. Обычно по выходным она просыпалась часам к девяти, но сегодня еще даже не засветилась в сети, хотя время показывало более одиннадцати…

Дверь открывается, и я быстро шмыгаю в квартиру. Несмотря на простуду, выглядит она как девушка с портрета, как будто даже к этой недолгой встречи готовилась, собиралась с силами. Только синяки под глазами более яркие и большие, но даже при таких невеселых обстоятельствах я воспринимаю ее за самую желанную. Мелкая болезнь ее нисколь не отпугивает, наоборот, взращивает желание помочь и окружить ее заботой… Связан я с медициной или нет, в конце концов?

– Зря пришел, – она вдруг залилась кашлем. Отвернулась от меня и закрыла рот сразу двумя ладонями. К вздрагивающему телу ее боязно прикоснуться. Когда кашель отпустил, она вновь повернулась ко мне. Воспаленные белки огромных глаз обхватила сеть красных капилляров. – Я все равно долго не смогу с тобой болтать. Да и зачем тебе меня такой видеть… Я не понимаю…

Вместо слов я обнимаю ее – она замолкает. Зарывается носиком в моем плече. Я чувствую горячее, обжигающее дыхание сквозь рубашку и интуитивно понимаю, что именно сейчас, именно этим пустяковым жестом, я подарил ей то, в чем она особо нуждалась.

– И еще я очень боюсь тебя заразить… – Невпопад шепчет она и сразу же отскакивает на несколько шагов назад испуганным зверьком.

– Не заразишь, у тебя всего лишь простуда… А я принес…

Я вытаскиваю из-за спины три плитки шоколада с разными вкусами. Вообще-то, выбрать шоколад, который она любила, было не так уж и трудно, потому как нравится ей любой с начинкой и не нравился никакой с орехами. А молочный шоколад она шутливо и вместе с тем на полном серьезе считает слишком простым и скучным.

– Хочу побыть рядом с тобой, а еще я лекарство привел.

– Ты предлагаешь мне лечиться шоколадом? – Она уставилась на меня одновременно с полными удивлением и неким подобием восторга, как будто я только что осуществил огромную мечту ребенка…

– Именно. Еще чай с лимоном был бы очень кстати.

– Это не проблема. У меня и имбирь даже найдется. Ты пока мой руки, проходи… Только… – В ожидании предостережения я застываю на пороге ванной. – Только посидим в родительской комнате, а то моя…

Кровать не убрана, это же и так понятно… Я киваю. Мелочь, но настолько приятно держать руки под нормальной струей теплой воды… В какую-то секунду даже показалось, будто я, застыв каменной статуей, могу простоять так целую вечность… В коммунальной квартире умывальника не было, в ванной комнате была присобачена к стене лишь старая ванна, напрочь пожелтевшая от множества десятков лет. Кран не работал, вода лилась только из душа, и напор был настолько слабым… Почти что каждый день вечернее мытье оборачивалось в целое испытание из-за того, что горячая вода шла еле-еле, то и дело обрываясь в самый неподходящий момент… Попадая в такую западню, я, намыленный, дрожал от холода и ждал, проклиная весь дом сразу, а вместе с тем и себя за то, что терплю подобное, не пытаясь сменить условия жительства…

Я проныриваю в комнату, усаживаюсь на край темно-сиреневого дивана. Интерьер родительского уголка особо не восхищает, однако сражает он разве что чистотой, плавностью цветов и минимализмом. По сравнению с этой квартирой, моя комната грязный подвал, в котором просто-напросто повесили люстру, разместили старую кровать с небольшим холодильником, простеньким шкафом, а также стулом и столом. В этой комнате привлекают внимание простые фигурки, пустые вазы, разбросанные и на полках, и на передвижном небольшом столике серебристого окраса, и на светлом комоде идентичного по цвету со светлым паркетом…

– Вот. Еще печенье нашлось. Принести?

Она опускает чашки на передвижной столик, подкатывает тот вплотную к дивану. Тетради и вазу с засохшими розами, убирает на длинную полку, что висит над телевизором.

– Лишнее, кажется.

– Да ну, какой толк спрашивать, – махает она рукой, выходя.

Водится за Кариной привычка, которой она никогда и ни за что не пренебрегает, всякий раз закрывать за собой двери. Мгновение спустя она возвращается с печеньем и шоколадом, который успела аккуратными прямыми линиями разрезать на дольки и выложить на белоснежное блюдце. К чему утруждаться, будучи простывшей, я не соображаю, и это непонимание отбрасывает темень на восхищение правильностью и любовью к изяществу. Иногда мне чудится, что я настолько привык к варварскому образу жизни…

– Ну вот, можем пить чай, – устало проговаривает она, усаживаясь недалеко от меня.

– Не очень-то хочется.

– Не хочешь чай? Почему?