Полет сквозь годы

— Головной убор, господин фельдфебель, нужен солдату, чтоб иметь по форме бравый вид!

— Дурак! А ну, кто скажет? Все молчали.

— Ну, так слухайте! Головной убор служит солдату для отдания чести господам офицерам и их превосходительствам господам генералам!.. Ну и, конечно, мне, вашему хвельдфебелю! Понятно?

— Так точно, господин фельдфебель, понятно!

— А кто такие есть наши внутренние враги? Молчание.

— Ну, так опять же слухайте, неучи! Унутренние враги наши — смутьяны разные, бунтовщики, революционеры, сицилисты, жиды... и студенты тоже! Понятно вам, сукины дети? Ну дак вот! На сегодня усе!

Солдаты аэродромной команды подсказали нам, что надо сделать Мы собрали по два рубля с человека и поручили это дело Мельникову. Он улучил подходящую минутку, и взятка была вручена, после чего произошла в буквальном смысле метаморфоза. Из одной крайности наш фельдфебель впал в другую: стал лебезить и заискивать, предлагал отпуска в город.

Через две недели поступило наконец распоряжение отправить нас на Петербургские офицерские теоретические авиационные курсы при Политехническом институте в Лесном. Перед отправкой всем выдали полный комплект нового солдатского обмундирования. Переодевшись, мы перестали узнавать друг друга — кто повзрослел, кто помолодел, кому шла форма, кому не шла и сидела как на корове седло Мне досталась шинель до пят, а папаха все время садилась на глаза и при каждом резком движении грозила свалиться. Но это не огорчало: главное было в том, что я вплотную подходил к заветной цели...

В конце октября 1915 года мы, охотники-летчики, в составе 62 человек приехали в Лесное. На крыше корпуса, в котором размещались курсы, стояла дежурная вышка с площадкой На ней был установлен указатель направления и скорости ветра Внутри помещения в одной его половине находились классы, в другой — наше общежитие, состоявшее из ряда больших светлых комнат, с аккуратно застланными койками и тумбочками у каждой из них. На окнах стояли цветы. Посреди каждой комнаты находился стол для занятий, чтения, игр.

К вечеру того же дня прибыло несколько портных, и вскоре мы были одеты как следует. После этого нас представили начальнику курсов капитану Вейгелину и двум дежурным офицерам-прапорщикам Макаревскому и Котломе. Вейгелин обратился к нам с маленькой речью, призывая хорошо учиться, быть дисциплинированными, так как только в этом случае мы сможем быть хорошими летчиками Намекнул, между прочим, что отлично кончившие курсы будут выпущены в чине прапорщика.

— Началась ритмичная, спокойная, но не легкая жизнь.

Режим на курсах соблюдался строго, почти до минуты, но мы к этому скоро привыкли и даже одобряли такой порядок, приучавший нас к организованности, аккуратности. Особенно довольны были те, кто действительно хотел стать летчиком Я говорю об этом потому, что из 62 человек только 20 по окончании курсов сразу уехали в летную школу. Остальные изъявили желание идти в морскую авиацию, школы которой в то время только начинали формироваться, этим они оттягивали свое обучение полетам, надеясь, что война скоро кончится.

Изучали мы теорию авиации, самолеты и двигатели, аэрологию и аэронавигацию, фотографию, администрацию и фортификацию. Практический цикл состоял из работы в авиамастерских, стрельбы и строевых занятий, включавших в себя умение командовать отделением, взводом, ротой и, наконец, батальоном.

Побывав с экскурсией на авиационных заводах Щетинина и Лебедева, мы воочию убедились, как многообразна и сложна работа по созданию самолетов и какой четкости, слаженности, тщательности и аккуратности она требует от всего инженерно-технического и рабочего коллектива Не следует забывать, что в те времена почти все процессы авиационного производства осуществлялись весьма примитивным способом и ручным трудом.

Из преподавателей мне хочется вспомнить двух самых любимых: полковника В. Ф. Найденова, преподававшего теорию авиации, и профессора Б. В. Кузнецова, занимавшегося с нами по аэрологии и аэронавигации. Только сии с душой отдавались своей работе и честно старались передать нам как можно больше знаний, развить любовь к их дисциплинам. В дальнейшем и полковник В. Ф. Найденов, и профессор Б. В Кузнецов честно работали при Советской власти, принеся немало пользы своими богатыми знаниями Оба они имели свои труды и читали каждый свой предмет исключительно доходчиво, просто и понятно. 

На всю жизнь запомнилась мне последняя лекция Найденова. За 15 минут до окончания ее он встал и, заметно волнуясь, обратился к нам с прощальным словом.