Полет сквозь годы

Мой первый разговор с Шориным вышел деловым и коротким. Командующего интересовал боевой состав моего отряда. Я доложил. «Хорошо ли подготовлены люди?» — спросил Шорин. Я ответил, как обстоит дело. Шорин тут же принял решение, сказав, что наш отряд придается командиру 28-й дивизии товарищу Азину. Из сорока дивизий, составлявших Красную Армию, строительство которой развернулось в то время с огромной энергией, 28-я дивизия, возглавляемая Азиным, явилась одной из самых прославленных. Ниже у меня еще будет возможность отдельно сказать о легендарном Азине.

К вечеру мы прибыли в Сарапул, тихий, деревянный городок. Тут имелась традиционная базарная площадь с обязательными при ней лабазами, несколько каменных казенных зданий, женская гимназия, городское училище, несколько церквей, женский монастырь и городская больница. Промышленность города составляли небольшие кожевенные предприятия да один винокуренный завод. Вот, пожалуй, и все достопримечательности.

Сарапул войска Красной Армии взяли недавно: разрушенный железнодорожный мост через Каму приостановил наступление, и наша сторона подтягивала свежие резервы. Белые, отброшенные за Каму, находились совсем близко левобережное село Ершовка оставалось в их руках.

Аэродром моего отряда оказался рядом с винокуренным заводом. Штаб отряда, техническая и хозяйственная часть, а также летный состав расположились в особняке бывшего владельца кожевенного завода, бежавшего с белыми. Разместились мы просторно и даже с некоторым комфортом. Судя по всему, хозяин удирал весьма поспешно: в особняке сохранилась вся обстановка, в наше распоряжение поступил даже биллиард.. Не помню, правда, чтобы биллиардный стол служил нам свою обычную службу.

Люди отряда работали на аэродроме с рассвета и дотемна не покладая рук: собирали самолеты, облетывали их и подготавливали к боевым действиям. Немалый труд выпал и на долю нашего лекпома. Дело в том, что, получая в Тамбове по 200 граммов хлеба на день, питаясь в основном чечевичным супом и чечевичной кашей с жареной селедкой или воблой, мы порядочно изголодались. А с приходом красных в Сарапул крестьяне везли на базар все, что прикопили и утаили от белых: хлеб, масло, сало, мясо, кур, гусей, молоко, сметану. Деньги наши (керенки) принимались населением с радостью, так как белые забирали продовольствие под квитанции. Всего было полно, и все дешево, доступно, и почти все люди отряда, не имея сил удержаться от соблазна вкусно покушать, перенесли острые желудочные заболевания.

Подготовка к боевой работе была завершена в кратчайший срок. Мы снабдили наши «ньюпоры» примитивным, но удобным приспособлением для сбрасывания десятифунтовых бомб. Заключалось это устройство в следующем, к обоим бортам летной кабины были прикреплены крючки с откидными замками для подвески бомб (за стабилизатор). Перед вылетом в бомбах отвинчивались стопорные винты и пропеллер взрывателя привязывался прочной ниткой за одно свое крыло к стабилизатору. В воздухе, над целью, летчику оставалось только откинуть замок крючка, держащего бомбу, и оборвать пальцем нитку. Было это и проще, и несравненно удобнее, чем возить бомбы в кабине, держа их на коленях, как это делалось раньше. Такие же крючки были смонтированы потом и на «сопвичах», в кабинах летчика и летнаба. С докладом о состоянии отряда я явился к начальнику штаба армии товарищу Афанасьеву, бывшему полковнику генерального штаба царской армии. Это был плотный высокий мужчина средних лет. Выслушав рапорт, он сказал, что наше наступление скоро возобновится, и предупредил о необходимости быть готовыми к выполнению заданий не только начальника 28-й дивизии товарища Азина, но и штаба армии. Если при этом возникнут какие-то противоречия, приказал немедленно ставить его в известность. Но опасения эти в дальнейшем не подтвердились: в момент напряженных боев мы получали задания только от товарища Азина, а во время сравнительного затишья — от штаба армии.

На первых порах наша работа заключалась в полетах чисто разведывательного характера. За это время мы с Ворониным побывали в штабе 28-й дивизии, у товарища Азина Владимира Мартыновича.

От фигуры тридцатилетнего начдива веяло силой, а во всех его движениях и походке чувствовался лихой кавалерист. Как мы узнали позже, в бойцах своей дивизии, как и вообще в людях, он любил и признавал только беззаветную храбрость и преданность делу революции. Даже людей нерешительных и неэнергичных он не терпел. Подавая своим бойцам и командирам пример, Азин всегда бывал впереди, в самых трудных и опасных местах боя. В дивизии его обожали и побаивались Все твердо знали, что хотя Азин и скор и крут на расправу, но всегда справедлив. Он умел использовать энтузиазм и массовый подъем солдат революции, сплачивать их и вести за собой. Славный путь дивизии, вошедшей в историю под названием 28-й Железной, неразрывно связан с именем Азина. За ним бойцы действительно шли в огонь и в воду