Полет сквозь годы

В отряд был назначен новый комиссар — Станислав Антонович Маковский. Я знал его еще по дням своей юности в Минске, мы встречались у Володи Загурского. Отец Маковского, машинист Брестской железной дороги, часто возил нас на своем пассажирском паровозе до Борисова и обратно. Зная и доверяя друг другу, мы с Маковским в спорных и трудных вопросах всегда находили общий язык. Когда в феврале 1922 года было принято решение направить наших «муромцев» в Бобруйск для борьбы с бандами известного террориста Савинкова, и я, и комиссар в один голос пытались доказать полную нецелесообразность такого использования тяжелых кораблей. Не говоря уже о тактической неоправданности подобного маневра «муромцами», следовало учесть хотя бы их техническое состояние. Материальная часть так износилась, что мы вынуждены были сократить число полетов на нашей линии до одного рейса в неделю...

Доводам нашим не вняли. Отряд в составе двух кораблей (моего и Ф. Шкудова) отбыл в Бобруйск эшелоном и разместился в шести километрах от города, в хуторе Киселевичи. Но не сразу мы попали туда.

Сперва наш эшелон загнали на самые дальние запасные пути. Канцелярию, хозчасть и летный состав отряда пришлось разместить в двух пустовавших домах ни окраине города, у шоссе Бобруйск — Рогачев. 

Едва расположившись, увидели двигавшуюся по шоссе в сторону Рогачева кавалерийскую часть. Впереди на породистых, выхоленных и сытых конях ехали всадники средних и пожилых возрастов, усатые, чубатые и с такими бандитскими физиономиями, что мы только диву дались: откуда такие в рядах Красной Армии? Вооружены они были, как говорится, до зубов. Дальше следовали всадники помоложе, уже на весьма неказистых лошадках и тоже с какими-то удивительно озорными лицами. Многие из них были явно навеселе и не совсем твердо держались в седлах. Обмундирование на всех — красноармейское. Далее на покрытой коврами пулеметной тачанке ехал, важно восседая, видимо, командир этой части, бравый мужчина лет 45–50 с лихо закрученными вверх черными с проседью усами. Лицо его было сосредоточенно и угрюмо. Он часто оглядывался назад и зорко осматривался по сторонам. Рядом с ним сидела красивая дородная женщина лет тридцати и, смеясь, что-то ему рассказывала. По бокам тачанки и позади нее, опять-таки на прекрасных лошадях, гарцевала, по-видимому, личная охрана командира.

Чем-то чужим, не нашим, веяло от всего этого войска. Я сказал об этом Маковскому и Кузьмину. Маковский тотчас же бросился к телефону и стал звонить начальнику школы политсостава 8-й дивизии товарищу Родионову. Вернулся Маковский бледным и взволнованным. Оказалось, наши подозрения не напрасны: уже около десяти дней красноармейцы разыскивали банду савинковцев, которая под видом карательной части нашей 8-й дивизии входила в населенные пункты, созывала партийные собрания, арестовывала коммунистов и затем зверски их уничтожала.

— Сейчас, — добавил Станислав Антонович, — за бандитами срочно снаряжается погоня, и нас просят помочь.

Времени было мало.

Мы бросились заводить мотор нашей единственной легковой автомашины «вандерер» и, захватив в нее три пулемета «льюис» с 12 обоймами, стали поджидать красноармейцев.

Минут через 30–40 мимо нас на полном скаку промчались человек 200–250 наших конников. Мы выехали за ними. Километров через восемь остановились. Товарищ Родионов сообщил, что, по заверению недавно проехавших крестьян, бандиты на расстоянии около километра впереди нас свернули вправо, в небольшую деревушку близ шоссе.

План у нас созрел быстро. Деревушка, занятая бандитами, была закрыта от шоссе небольшим довольно густым молодым леском. Отрад кавалеристов, разделенный на две равные части, должен был под прикрытием леса подойти к деревушке с двух сторон вплотную и окружить ее. Нашей же машине предлагалось медленно двигаться к деревне по хорошо укатанной лесной дороге, чтобы не пропустить врага, если он будет уходить в лес. С тремя пулеметами нам это сделать было нетрудно — банда насчитывала не более 100 человек.

План удался как нельзя лучше. Когда наши бойцы с гиканьем и свистом неожиданно ворвались в деревню, бандиты, ошеломленные внезапностью, сдались без единого выстрела. Главарь савинковского отряда был захвачен в бане, где он нежился со своей подругой. Вскоре шайка предстала перед Ревтрибуналом и за совершенные злодеяния понесла заслуженную кару.

Возвратившись, мы решили разгружать и собирать свои корабли, подготовляя их для перелета в Киселевичи. Но едва началась сборка, как наступило неожиданное, раннее и сильное потепление: снег таял на глазах. Мы работали на сборке уже и по ночам, чтобы быстрее завершить эту работу. В день окончания ее я с утра верхом съездил в Киселевичи и осмотрел аэродром. Там, помимо крохотных снежных пятен, оставалась еще одна снежная полоса длиной примерно 200 метров, так необходимая для посадки самолетов на лыжах. Садиться, конечно, можно было только на предельно малой скорости и с точностью до нескольких метров.