Полёт японского журавля. Я русский

– Туда. Завтра к вечеру придём. Хочу, чтобы у тебя было это… Да и мне оно лишним не будет. Каменным маслом его охотники называют. Когда-нибудь и тебе оно пригодится, как мне тогда.

– Но вы же для меня тогда старались.

– Не только. От меня ждали помощи, а что я мог дать? Кабы не это средство, не помог бы.

– Расскажи про то, как вас в Порт Артуре… – Михаил не нашёл нужных слов, чтобы закончить мысль, но старик его понял.

– Это тебе Ядвига выдала мой секрет? Просил её молчать. Ладно, на неё не сержусь. Ты ведь японец, и сейчас думаешь, что передо мной сидит тоже японец. Ведь так?

– Так, – неуверенно произнёс Михаил. В этот момент вдруг залаяла собака. До этого она чуть поскуливала, поглядывая то на людей, то в густую темноту.

– Кажется, к нам гость, – тихо произнёс старик, поднимаясь. А ну, Миша вон ту валёжину, и всё, что горит, наваливай в костёр, а то он совсем погас. Чую, ночь будет неспокойная, а причиной тому наша Белка.

– Кому же нужна наша собака?

– А ты не догадываешься? С кем век не дружат собаки?

– С кошками.

– Верно. Это тигр, или что-то вроде него. Не дай бог.

– Что же нам делать?

– Время покажет. У тебя кажется, был фонарик. Это хорошо, что он у тебя есть. Давай-ка посветим, глаза у кошек зеленоватым светом горят, не так как у других. Может и высветим.

Михаил блеснул лучом по кустам, и тут же, среди деревьев сверху полыхнули, словно фары, два пучка света.

– Видал? Вон она? На сук забралась бестия.

– Кто это? – едва ли не прокричал Михаил от волнения.

– Не бойся, рысь это. Та ещё воровка, но мы её пугнём сейчас. У меня холостой есть. Давай ружьё. Пусть знает, что это наша территория.

Выстрел пронёсся отголосками эха, собака залаяла, и в ту же секунду послышался шлепок мягких упругих лап о землю и резвое бегство непрошеного гостя.

– Вот так, теперь можно до утра спать спокойно. Но костёр будем поддерживать, пока не рассветёт. Пока ты подежурь, а как сморит на сон, меня толкнёшь. – Старик постелил свою подрубленную шинель на приготовленную для этого лежанку, немного поворочался, и вскоре заснул. Сон его был тихим и спокойным, как у ребёнка. Михаила удивило, как быстро произошла смена настроения старика, как остановился ход его мыслей, словно кто-то умышленно всполошил обитателей поляны, чтобы закрыть ненужную и непростую тему.

Он ещё долго сидел, глядя на огонь, словно растапливая накипевшее в душе. Перед глазами проплывали образы ушедших людей, звучали их забытые слова, он понял, что это уже ему снится. Последним усилием воли он открыл глаза, и осознав, что сон едва не сломил его, вскочил на ноги. Натаскав из глубины поляны сушняка, он соорудил над костром что-то вроде пирамиды и снял с себя сапоги и всю одежду, оставшись в одних штанах. Новое незнакомое чувство заполнило всё его тело: огонь, ночная прохлада и стена тёмного леса вокруг возбудили в нём странное чувство. Особой, даже сказочной картиной выглядела поляна со стороны, когда испытывая волнение и страх, Михаил отходил от костра, надолго задерживая взгляд на этом мизерном пространстве среди тёмной и непроницаемой тайги; всё выглядело сказочной декорацией. Незаметно костёр разгорелся, вызывая в душе ответную реакцию: это был восторг. Он даже испугался, что огонь перекинется на лес; это был уже не просто костёр, а факел, искры которого улетали высоко в небо и там исчезали. Огонь постепенно утихомирился, шипели сырые валёжины, потрескивали сучья, а Михаил всё больше проникался чувством благодарности к человеку, который привел его на эту поляну. Жар костра словно выжег из него накопившуюся боль. Он подумал, что впереди ещё будет много таких костров, и его путешествие только начиналось. Лёжа в отдалении, и глядя на языки угасающего пламени, Михаил успокоился, сон стал заполнять его сознание, сквозь него он видел, как бесшумно поднялся старик, подкладывая в костёр сухих веток, это было сказочное действо, вызвавшее в нём волну удовлетворения и благодарности к старику. Как и всегда, он не заметил как явь превратилась в сновидение, глаза наконец, сомкнулись, и до самого утра он уже видел одни только сны – как он летит среди полей, словно большая птица, а вокруг всё усыпано белыми и розовыми цветами.

Когда он проснулся от толчка в плечо, то почувствовал пронизывающее чувство блаженства во всём теле. За всю жизнь не было у него такого сна, тело словно гудело изнутри, в суставах не чувствовалось усталости, в них была сила и желание идти вперёд и только вперёд.

– Хорошо спишь, однако, не добудишься тебя.

Костер уже потрескивал от новых дров, закипал котелок, скулила собака на привязи в предчувствии дороги, небо было ясным. – Погоди, набегаешься ещё, – разговаривал с Белкой старик. – Наешься за день мышей, не волнуйся. Отпусти тебя сейчас, потом и не докричишься. А к обеду явишься вся в репеях. А на кой ты нам такая красивая.

Они быстро поели остатки копчёного мяса, запивая зелёным бульоном, правда в котелке ещё плавало несколько грибковых ножек и шляпок, поскольку старик успел с утра, как он выразился, пробежать по кустам.