Политика аффекта. Музей как пространство публичной истории

Драматизма юбилею добавило то, что годовщина начала Первой мировой войны отмечалась в России впервые за всю историю. В советской историографии и идеологии Первая мировая война изображалась антинародной и империалистической, а ее значимость сводилась к тому, что она стала катализатором революции. Семейные воспоминания об участии в этой войне влекли за собой неудобные вопросы о местонахождении членов семьи в послереволюционный период, поэтому они старательно всеми «забывались». Весь советский период память о Первой мировой в СССР выживала разве что в литературных и художественных произведениях⁴⁶⁹. Когда в 1990‐е годы исследование и обсуждение этой темы стали возможны, ей заинтересовались лишь узкие круги историков, участников военно-исторических клубов и реконструкторов. Девяностолетие начала войны прошло практически незамеченным⁴⁷⁰

, хотя было организовано несколько выставок и конференций и построен мемориальный комплекс в Москве (в парке «Сокол», на месте Братского кладбища). Поэтому во время столетнего юбилея много говорилось о «несправедливо забытой» войне и о необходимости использовать в России европейскую формулу «Великая война»⁴⁷¹, чтобы подчеркнуть величие подвига русской армии, которая ничем не уступала другим армиям.

Продвижение культурной программы столетия внутри страны было непростой задачей. Потенциальная аудитория не была подготовлена к восприятию темы. В 2014 году значительное место было уделено созданию телевизионных передач и фильмов, призванных стимулировать общественный интерес к событию. Эти телепродукты⁴⁷²

, показанные на центральных каналах, также являются полезным источником информации о государственной исторической политике.

Исследование юбилейных музейных проектов в контексте других событий позволяет проанализировать, как влияет национальная коммеморация⁴⁷³ на концепции выставок и их восприятие; какие эмоции возникают на пересечении государственной политики памяти, культурной памяти о событии, созданной интеллигенцией за столетие, материальной памяти в виде сохранившихся вещей, профессионального взгляда музейных работников, а также реакций публики; какими способами музеи способствуют тому, чтобы память о забытом событии была заново сконструирована и актуализирована.

Политическое послание столетнего юбилея и политические эмоции в музеях

Новая интерпретация истории Первой мировой в государственной исторической политике

Задача юбилея Первой мировой как государственного проекта заключалась в числе прочего в том, чтобы вызвать у посетителя политические эмоции — сформировать неравнодушное отношение к войне как к испытанию, объединяющему нацию⁴⁷⁴

. Для того чтобы создать у аудитории юбилея чувство сопричастности к событиям столетней давности, геополитические задачи начала ХХ века привязывались прямо или косвенно к современной политической повестке. В государственном юбилейном дискурсе было высказано несколько идей, которые необходимо кратко изложить здесь, поскольку, как показало исследование, они в какой-то мере влияли и на концепции выставок, и на их восприятие посетителями. Мы помещаем эти идеи в контекст европейской дискуссии о Первой мировой, чтобы показать специфику российской коммеморации.

Создание объединенной Европы, начиная с Маастрихтского договора, повлекло за собой попытки конструирования общей европейской памяти. Этот процесс привел к изменению дискурса о Первой мировой войне в европейских странах⁴⁷⁵, который имеет теперь несколько характерных черт: вопрос об ответственности в развязывании войны уже не поднимается; война воспринимается как общее страдание; памятные церемонии отдают дань всем жертвам войны, а не только военным; понятия «герой» и «героизм» уже практически не употребляются без контекстуализации и комментария. Общим направлением европейского дискурса является пацифизм и межнациональное примирение. К примеру, президент Франции Франсуа Олланд открыл в 2014 году на севере Франции новый памятник «Кольцо памяти». На этом кольце написаны имена 580 тысяч военных всех национальностей, которые пали на полях битвы в Нормандии. Следствием политики общей европейской памяти и примирения стало появление «постнациональных музеев» Первой мировой войны. Среди них первым появился «историал» во Франции, находящийся в районе битвы на Сомме⁴⁷⁶

. Этот музей, где все материалы изложены на трех языках, показывает войну с трех перспектив — английской, французской и немецкой. Он был открыт в 1992 году, вскоре после подписания Маастрихтского договора, и наряду с другими культурными проектами был призван обеспечивать культурное сопровождение для создания объединенной Европы⁴⁷⁷. Этот историал, по мнению социологов, может считаться скорее музеем Европы, чем музеем истории Франции⁴⁷⁸.