Читаем Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 5. Пьесы (1911–1921) полностью

И усмешке насмешливых губ



226

Вольным волком исландских полей



между 234 и 235


Гондла

(качает головой)

246

На коврах изумрудных весны?



257

На поля. То не колокол медный



262

Устремленные в вечность концы



между 268 и 269

(Ахти вдруг дерзко хохочет; словно очнувшись, холодно.)

после 270

(уходит, продолжая хохотать)

Гондла медленно входит к Лере. Шум. Гондла и Лаге вылетают сцепившись. В дверях останавливаются. Лера в ночной одежде, и закрыв лицо руками. Снорре, Груббе и Ахти вбегают.

271–274 и ремарка

отсутствуют

между 282 и 283

(Гондла поникает опять.)

перед 287

отсутствует

292

И как туча, рассется боль,



294

Гондла ваш перед Богом король




Действие второе

перед началом действия, автограф 3

отсутствует

20

От невиданной пытки такой



33

Господин, я с простыми словами



36

Здесь, в отчизне моей и твоей



64

Поразишь ты в открытом бою



между 80 и 81


Конунг (горько)

97

Волк, и с поступью легкою волчью...



118

Столько бегать, стеня и крича,



120

И поднять не посмели меча.



125

Лютня, лютню! Исчезнет злословье,



130

Приз для самых плохих игроков,



132

Очаровывать даже волков,



152

Ни взглянуть, ни шепнуть, ни вздохнуть,



157–160

отсутствуют

перед 161

отсутствует

169


Груббе

Брат, ты слышишь? Качается вереск,



171–173


Снорре

Серый брат мой, ты слышишь? На берег


Вышли козы... боятся волков.




Груббе

Под пушистою шерстью вольнее



175


Снорре

Зубы белые ранят больнее



187

Но не раньше, чем лютню уронит



между 188–189, автограф 2


Груббе

Где <провидица?>




Гильда

Мудрая чует


Сладость древней звериной тоски.




Снорре

Тихо. Пусть же она наколдует


Когти сильным, и шерсть и клыки.




Гильда

(пока она говорит, исландцы исполняют сказанное)

Человеческой крови не жаль


Принесите котел, разложите


Под котлом три висячих огня,


И один за одним подходите,


Но страшитесь глядеть на меня,


Засучить рукава, как для греба,


Вас укусит священная сталь,


Но косматым властителям дебри.



(Выпускает их кровь в котел. Потом кружится и поет.)

Тише. В черной постели


Не шевелится месяц,


Сколько сосен и елей,


Столько к месяцу лестниц,


Мертвый вопит, натужаясь,


Захлебнулся он кровью,


Ухмыляется ужас,


Наклоняясь к изголовью.


Тропы узки и колки,


Едки ветры лесные,


И являются волки,


Не простые, другие,


Тише. В черной постели


Не шевелится месяц,


Сколько сосен и елей


Столько к месяцу лестниц.


Вот, я сделала все, что умела,


Воздух душен и сумрак тяжел,


Но еще не окончено дело,


Время в путь, поднимите котел,


Все окончит колдун умудренный


Черной жизни постигнувший суть,


Я печальной и мудрой вороной


Полечу вам указывать путь



(Все уходят, унося котел. Входит Гондла, играя.)

после 188, автограф 3

(Уходят. Входит Гондла играя.)

ремарка к сцене четвертой

отсутствует

197

Но чего я стою у порога



между 200 и 201

Пусть истома моя беспредельна,


Говорю и смотрю, как в бреду,


Пусть я ранен и ранен смертельно,


Я пойду, я пойду и дойду.



201–202

Только стану на берег зеленый...


Крикну: лебеди, где вы? Я тут...



228

Я ведь смею пойти за тобой



между 228 и 220

отсутствует

вместо 229–232

Белый голубь, ниспосланный Богом,


Неужели ты с нищим пойдешь


По пустынным опасным дорогам,


Где законом дубина и нож?




Действие третье

Ремарка перед началом действия, автограф 3

отсутствует

вместо 1–12

(Входят Снорре, Груббе, Лаге, Ахти.)

автограф 2


Лаге

Мне не жалко, что кончились чары


Что опять я такой, как и все,


И руками наносят удары


Пальцы тонут в девичьей косе




Ахти

Волки пьяны от крови единой,


Человек же еще от вина.




Груббе

А как взглянет на наши седины,


Так и волчья веселость смешна




Снорре

Тише. Слышите шорохи сучьев.


Это Гондла




Ахти

Нет, только рабы




Лаге

Ну потешимся: было бы лучше


Им тогда не уйти от судьбы.



(Входят рабы.)


Священник

Боже, братья, бегите!




Груббе

Ни с места,


Кто не хочет отведать копья.




Ахти

(обнимая рабыню)

Вот моя на сегодня невеста




Лаге

(хватая священника)

Этот старец — добыча моя.




Рабы

Пощадите. Мы видели травы


Свежих листьев волшебную сеть,


Мы счастливей, чем ангелы славы,


И не можем теперь умереть.




Лаге

(поднимая меч)

Вот увидим.




Снорре

Грози, но не боле.


Умный волк не покинет следа,


По которому вышел он в поле,


Ты ведь Гондлу упустишь тогда.




Лаге

Правда, Гондла.




Груббе

Ну что за помеха




Ахти

Я порадую иначе вас


Мы на Гондлу напустим для смеха


Этих тварей, которых он спас




Лаге

Как




Ахти

(рабам)

Покорны ли вы мне?




Рабы

Покорны


Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэты 1840–1850-х годов
Поэты 1840–1850-х годов

В сборник включены лучшие стихотворения ряда талантливых поэтов 1840–1850-х годов, творчество которых не представлено в других выпусках второго издания Большой серии «Библиотеки поэта»: Е. П. Ростопчиной, Э. И. Губера, Е. П. Гребенки, Е. Л. Милькеева, Ю. В. Жадовской, Ф. А. Кони, П. А. Федотова, М. А. Стаховича и др. Некоторые произведения этих поэтов публикуются впервые.В сборник включена остросатирическая поэма П. А. Федотова «Поправка обстоятельств, или Женитьба майора» — своеобразный комментарий к его знаменитой картине «Сватовство майора». Вошли в сборник стихи популярной в свое время поэтессы Е. П. Ростопчиной, посвященные Пушкину, Лермонтову, с которыми она была хорошо знакома. Интересны легко написанные, живые, остроумные куплеты из водевилей Ф. А. Кони, пародии «Нового поэта» (И. И. Панаева).Многие из стихотворений, включенных в настоящий сборник, были положены на музыку русскими композиторами.

Антология , Евдокия Петровна Ростопчина , Михаил Александрович Стахович , Фёдор Алексеевич Кони , Юлия Валериановна Жадовская

Поэзия
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия