Читаем Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 5. Пьесы (1911–1921) полностью

208–212

Ах, свободное море любви!


Милый. Милый, неслыханно милый,


Новый край открывается нам


Чтоб земля, как корабль легкокрылый


Поплыла по широким волнам



между 212 и 213

(берет у вождя меч и поднимает его рукоятью кверху)

213

Лера, конунг и волки! Сегодня,



между 218 и 219


Конунг

(отстраняя его)

219

Нет, нам нового бога не надо!



221

Как? Вы медлите? Лаик, скорее!



между 224 и 225


Гондла

(озираясь)

226

Вы любить не хотите Христа!



между 228 и 229

(ставит меч на грудь)

229

Вот оно; я вином благодати



233

Лаик, где ты, какое бессилье



перед 237


Вождь

(наклоняясь над трупом)

238

И ему не поднять головы...



247


Груббе

Да, к его костяному составу



249–252


Снорре

Я не видел, чтоб так умирали


В час, когда говорит торжество




Лаги

Наши боги осилят едва ли


Победившее смерть божество.



258

Ты не хочешь бессменного Дня?



261

Гондла мертвый




Лера

Вы знаете сами,



264

Он коснется до алых моих.



265–268, автограф 2

отсутствуют

вместо 265–268, автограф 3

Был он мой ненавистный, любимый,


Мне сказавший однажды «люблю...»


Люди, лебеди, иль серафимы,


Приведите к утесам ладью



между 276 и 277, автограф 2

Так творя погребальное дело,


Я слыхала, в стране лебедей,


Отдавая усопшее тело


Не земле, а огню и воде.



281, автограф 3

Так уйдем же от смерти, от жизни.



7


КСЗ, 1–14

Отрывок из пьесы

Так вот платаны, пальмы, темный грот


Которые я так любил когда-то.


Да и теперь люблю... Но место дам


Рукам, вперед протянутым, как ветви,


И розовым девическим стопам,


Губам, рожденным для святых приветствий.


Я нужен был, чтоб ведала она,


Какое в ней благословенье миру,


И подвиг мой я совершил сполна


И тяжкую слагаю с плеч порфиру.


Я вольной смертью ныне искуплю


Мое слепительное дерзновенье,


С которым я посмел сказать «люблю»


Прекраснейшему из всего творенья.



Действующие лица, автограф 4

Юстиниан, император Византийский

Зоя, дочь Юстиниана


Действие первое

1, автографы 1, 2

Ты Имр? Из Кинда, кажется? случалось



2

Мне говорить о племени твоем.



7, автограф 1

О, господин, судьба моя печальна,



7, автограф 2

О, господин, несчастье и измена



8–10, автограф 1

Как после ночи пасмурной заря:


В Аравии пленительной и дальней


Я сын был Годжра, Книдского царя.



15, автографы 1–4

Я сделался поэтом, чтоб ласкали



20–21, автограф 4

Певец из племени Бену-Ассад,


Как ненавистно это мне названье,



44

Давно заслуженную примет участь,



50, автограф 1

Но доложу, быть может, ты уж слышал,



54–55

отсутствуют

вместо 58–67

Мы выясним, кто мог бы быть вождем.


Нам нужен человек способный, храбрый



62, автограф 2

Но я однажды видел на дороге



64, автограф 4

Ну что ж — язычник может быть крещен,



66–69, автограф 2

Окончим дело мы сначала: нужен


Для этого возможного похода


Доместик конных воинов и пеших,


Вождь сильный, смелый, крови благородной —



70, автограф 4

Что, если выбрали тебя?



84

Смешной дикарь, таких, как здесь, духов



88, автограф 1

До области Великого Могола.



88, автограф 2

До Суматры иль смертоносной Явы.



101, автограф 1

И мы пошлем тогда тебя не только



между 103 и 104, автограф 3


Сцена вторая


Имр

(один)

Он, кажется, смеялся предо мной


И отказал мне, кажется, сначала...


Смиряйся, сердце, и не пред такой


Обидою доселе ты молчало.


Кровь первая отмстит, а ты потом


Мне скажешь, в чем смирению награда;


О, только бы войти в отцовский дом


По трупам воинов Бену-Ассада.


Что это? Яшма, мрамор, хризолит?


Не узнаю того, что мне знакомо,


Какой у них теперь зловещий вид


В покое пышном Кесарева дома.


Меня всего пронизывает дрожь,


Как будто враг стоит за мной жестокий,


И хорошо, что утаил я нож


От обыска под мантией широкой,



(входит Зоя)

114, автограф 2

Ударом ловким выпускать кишки.



115–116

Иль песни петь о ночи наслажденья,


Которая преображает нас



117, автограф 1

О радости ночной, но их, конечно.



117–118, автограф 2

В горящих ангелов... но без сомненья


Ты пела и слыхала их не раз.



128, автографы 1, 2

Когда мне приходилось очень трудно



133

У нас в твои года выходят замуж



140, автограф 2

А я пробрался к ней подобно змею.



145, автограф 1

За нами ткань, чтоб замести следы.



147

Блестели чаши посреди воды.



147, автограф 2

Поднялись чаши посреди воды



154–155, автограф 1

И запах мускуса в ее постели


Встает и дикие восторги с ним.



между 155 и 156

(Зоя начинает рыдать)

158, автограф 2

отсутствует

вместо 161–168, автограф 1

Но ты прекрасна тоже... ты желанья


Во мне зажгла и я тебя возьму


Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэты 1840–1850-х годов
Поэты 1840–1850-х годов

В сборник включены лучшие стихотворения ряда талантливых поэтов 1840–1850-х годов, творчество которых не представлено в других выпусках второго издания Большой серии «Библиотеки поэта»: Е. П. Ростопчиной, Э. И. Губера, Е. П. Гребенки, Е. Л. Милькеева, Ю. В. Жадовской, Ф. А. Кони, П. А. Федотова, М. А. Стаховича и др. Некоторые произведения этих поэтов публикуются впервые.В сборник включена остросатирическая поэма П. А. Федотова «Поправка обстоятельств, или Женитьба майора» — своеобразный комментарий к его знаменитой картине «Сватовство майора». Вошли в сборник стихи популярной в свое время поэтессы Е. П. Ростопчиной, посвященные Пушкину, Лермонтову, с которыми она была хорошо знакома. Интересны легко написанные, живые, остроумные куплеты из водевилей Ф. А. Кони, пародии «Нового поэта» (И. И. Панаева).Многие из стихотворений, включенных в настоящий сборник, были положены на музыку русскими композиторами.

Антология , Евдокия Петровна Ростопчина , Михаил Александрович Стахович , Фёдор Алексеевич Кони , Юлия Валериановна Жадовская

Поэзия
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия