В Аравию, страну благоуханья,
Коль буду дорог сердцу твоему.
Я не встречал еще такой, как ты,
О, замолчи. Мне слишком больно думать,
Что этих слов я больше не услышу
И больше не увижу этих глаз.
Да, клятве изменить я не посмею.
Ты византиянка, а я араб.
Ты римлянка, а я простой араб.
отсутствуют
Как будто он, а не она невеста;
Судя по песне, нравится другое.
Листвой прикрытых от нескромных взглядов,
Танцовщицей и уличной блудницей
Меня, императрицу Византии.
Коль не решишь ты, станет мужем Зои,
несчастный и докучливый проситель.
Мне кажется, что я бы принял казнь
За звук ее шагов, за шелест платья,
Угрюмые, чужие вам дворцы!
Я суд чиню под вековым платаном.
И думаем, что достоянье друга
За Каспием, в степи солончаковой
Один гоняйся за толпой ногайцев,
отсутствует
Меня избрал Ты и помазал миром
И царский труд мне дал, желая, чтобы
Весь мир стал храмом и над ним повисла
И я Тебя вовеки не предам.
Состав тебе известен?
Он должен быть моим, он ключ Кавказа.
Дочерней воли я хозяин буду,
Прости меня. Спешу приказ исполнить.
Наш милый сын, тебя мы снова видим
Вернувшимся из тягостных скитаний.
Слова божественные для меня?
Известье о такой победе быстрой,
Порфирородный, изменить должно
Теченье дел; есть новое в докладе.
Так начинай его. Ты, милый сын,
В советах мудрой, разумом людей.
Просителя я видел, он по сердцу
Пришелся мне и взглядом ястребиным
Решать дела державного правленья!
Быть может, этот странник и сумеет
Водить полки, одерживать победы,
Но кто, ответь, нам может поручиться,
И что победы все он обратит
Ты можешь взять и юную царицу,
С гонцом особенным тебе я вышлю.
Забытый нами, может стать опасен.
Уехать? Я скитался очень много
И много видел самых разных стран,
Но ни в одной из них, таких счастливых,
Я счастья моего не находил.
Я ждал его за каждым поворотом,
Я видел лишь смеющиеся скалы,
Иль ясные, бесчувственные звезды.
А знаю я — о, как я это знаю! —
Что страны есть блаженные, иные,
Где все родное, где дышать легко
И где любовь не жалит болью жгучей.
А разве, если любят, больно?
Уедем, Зоя, вместе... здесь мне душно,
Уедем! И тебе я стану миром
С луной и солнцем, ветром и цветами,
Со всею дивной ласкою земною,
Как ты мне стала миром, совместившим
И сонм ширококрылых серафимов
И Триединого Творца всего.
Когда вокруг дозором бродят братья?
Пришелец хмурый говорил с тобой?
Вот ты глядишь, как пойманная птица,
Молю тебя, скажи мне только правду,
Ответь, что он не говорил с тобою!
Его глаза светились словно пламя,
Прости меня за злое подозренье,
Как я посмел тебя унизить им!
И за любовь мою прости! за просьбы
Такие дерзкие прости меня.
Но ты бледна еще, и [сердце рвется] больно видеть
Мне не за что тебя прощать.
Об ангелах, какие к ней приходят.
А что, срок свадьбы Кесарем назначен?
Такою речью ты смутить не в силах.
В том, что с арабом повстречавшись Зоя
Послушала певучих небылиц?
Наслушалась певучих небылиц
Докучный нищий, ты же царь, хоть, правда,
Я так решил.
И делаешь как надо!
Мне евнух все сказал. Ты мог посметь!
То мщенье, что я выпросил у неба?
Нечистыми устами ты шептал
В безгрешные, как рай, ее глаза.
Ужель я сделался твоей судьбою?
А он, чужой, что сделает с тобою!
А ты, ты будешь гнить в цепях, в тюрьме,
Колодцы все засыплю, чтобы люди
И имя самое ее забыли,
Чтоб дикий зверь ту обегал пустыню
И птица хищная кругом летела.
А ты, ты будешь гнить в цепях, в тюрьме,
Ты из нее не выйдешь даже старцем
[И в муках позабудешь — взоры Зои!]
За то, что раз поговорил ты с Зоей!
Я до сих пор забыть ее не мог,
Я думаю о Зое неустанно,
Так маленький, так красный огонек
Лизнет, исчезнет, а на теле рана.
[Я думал] Хотел я честным быть перед собой