Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

: Хм — Сьяны... Только что — Сьяны??? Уйти отсюда — сегодня, сейчас,— значит, завтра точно так же проводят из Сьян. Да и не та это Система — коридорная... Не по мне. Даже Сталкер — уж как горел патриотизмом, когда раскапывал,— 3/4 бетонной пробки, считай, головой вперёд на одном ‘in-to-зазизьме’ вместо каски на себе в Систему выпихнул — безо всякого разбега причём, потому что откуда там разбег — в вертикальном колодце,— разве что с вертолёта какого прыгать... Но не было у нас “цветного телевизора” — вертолёта, сиречь,— голыми руками обошлись. Так вот Сталкер — как ни горел энтузиазмо-патриотизмом своим сьяновским — и то: год побегал по этим 20 километрам коридоров — и как-то завял. Потому как уже Ильями траванутый был, и дюже скушно оказалось после божественных Ильей эти унылые коридорные километры созерцать... И в той же мере бессмысленно. А “по гостям” ходить — так ведь... Хоть, конечно, почти половина ильинского народа, включая Мамонта, как узнала о нашем “отрытии века” — срочно пыль из комбезов вытряхнула и туда перебазировалась,— да и остальной народ мы сами-таки подбирали — учитывая печальный опыт Ильей... Но тошно ведь ( на самом-то деле! ) гер-роями-гемор-роями по гостям шастать... Всё будто на стакан нарываешься: подайте, граждане, Поэту — то есть налейте Герою Системы: ибо где бы вы сейчас квасили, если б не я, чудесный?.. а выходишь из грота — спиной взгляды чувствуешь. Определённые такие. Это лишь Мамонту по нраву — он, похоже, в Сьянах окончательно “прописался”: как залезает-падает во вход в ‘пьяницу’, так до ‘понудельника’, а то и до ‘фторника’ слова вымолвить не может... Герасим от спелестологии. А я просто не могу, когда приходишь в грот — и всё почтительно умирает-скукоживается...

— И Сталкер говорит:

— Я отсюда никуда не уйду, Пищер. Всё: я своё отуходил. И в игры ваши мстёвые чернушечные наигрался “по самое нихочу”. Да. Дело ведь не в том, что предлагаешь ты — “отойти” на время,— то есть, если я правильно понимаю тебя, речь идёт о том, чтобы сегодня не попадаться им на глаза. Но сегодня — это и завтра; здесь — это везде и всегда, где бы мы — и одновременно

они — ни случились. И так всю жизнь?..

: Что ж — в общем, правильно рассуждает. За исключением не вполне понятных акцентов. Ибо рассуждать так — уже уступать им. Принимать их в расчёт. А по-моему, нужно сделать так, чтобы они впредь принимали в расчёт НАС — всегда и всюду. И должок...

— Не вполне понятен моральный дефолт Сталкера. Экое всепрощение, что-ли?..

: Долги нужно возвращать.

И вся философия.

— Да поймите же,— ломает грабли Пищер,— НЕЛЬЗЯ ВАМ

связываться с ними — просто нельзя... Сколько можно: вы ведь жизнь свою превратили в какое-то дурацкое мщение!.. Ты же верующий, Сашка...

: В мой огород кидает — как икру мечет. Пацифист фигов,—

— “Пищер-Миротворец”: картина та ещё...

— Значит, ТЫ их простил — за всё?.. — спрашиваю я Пищера, и одновременно душка-Сталкер заявляет:

— А кто тебе сказал, что я собираюсь с ними связываться?

: Вот это ход! “Ни мира, ни войны — а армию...”

: В дугу и в тую, значить. Да в одну качель, в общем. Не ожидал я такого финта от Майн Любера...

— В растерянности смотрю на них обоих.

И тут из палатки появляется ФЕРРУМ ПИТ.

: Наш Общий Пит — солнышко наивное и Железный Боец ( по совместительству с Дровосеком ) Ненавидимого Фронта. ‘Удивительная личность — эта морда...’ Иногда даже всерьёз сомневаюсь: а был-ли он вообще в армии? Такая детская наивность во всём... Служил, небось, в каком-нибудь Генитальном Штабе Гражданской Оборвоты под командованием генерала Летова,— синекура та ещё.

— Вникнув в ситуацию и совсем маленько подумав, он решительно сообщает нам:

— Мы их сделаем.

: Всё. Комментарии, как говорится, излишни.

Сталкер драматизирует, что уходить нам нельзя потому, что наша последняя Свобода — здесь

, и в этом я с ним полностью согласен.

Пищер утверждает, что “не фиг уподобляться всякому чёрному дерьму” — и в этом Сталкер полностью согласен с ним.

: По-моему, они очень сильно противоречат друг другу.

Я просто говорю, что никуда отсюда не уйду, и это моё личное право — решать, с кем мне драться и когда; мстить кому-то — или нет. И посылаю все рассуждения Сталкера и Пищера в одну задницу. Конкретно в пальцевскую.

: Пит согласен со мной.

— Мы их сделаем,— немногословно повторяет он.

: Иногда немногословность и некоторое однообразие аргументов Пита слегка — как бы это сказать? — беспокоят. То есть сильно задевают чЕсть присутствующих.

Пацифист Пищер предлагает вывезти нас отсюда “с вещами на выход”, пока мы снова “не вляпались в историю”.