Последний свидетель. История человека, пережившего три концлагеря и крупнейшее кораблекрушение Второй мировой

Виму страшно нужна была дополнительная еда, потому что месяцы, проведенные в Хузуме, взяли свое. Несмотря на железную волю, он не мог избавиться от чувства слабости и в первые дни еще больше похудел. Как-то вечером он залез на свою полку, совершенно измученный после долгого дня работы в подвале, и сразу же провалился в глубокий, почти летаргический сон. Через какое-то время ему показалось, что кто-то расстегивает его рубашку и пишет ему на груди лагерный номер. Так в лагере поступали, чтобы было легче идентифицировать трупы. Виму снилась ферма в Баарсдорпермере, он гулял вдоль канала со своей сестрой Джо.

На следующее утро он проснулся полным сил.

Он не понимал, был ли это сон или реальность. Вим схватил свое драное полотенце и пошел умываться. Уголком полотенца он протер лицо. От холодной воды он почувствовал себя лучше. Вим собрался застегнуться, и в глаза ему бросилась черная полоса на груди. Он расстегнул пуговицы и увидел, что на груди красуются большие черные цифры 49019.

Когда Вим не был занят плетением сеток, он бродил по лагерю и каждый день знакомился с новыми людьми из других бараков, преимущественно голландцами. Среди них были и такие, кто уже провел в Нойенгамме три-четыре года. Они сумели получить работу в администрации или команде, занятой не самым тяжелым трудом и повышающей шансы на выживание. Им приходилось изо всех сил бороться за такое положение. Некоторые могли сказать что-то о ходе войны, но Вим сомневался, что это реальная информация – скорее всего, это были выдумки, чтобы произвести на него впечатление.

Самый старый узник из соседнего блока, голландец средних лет из Брабанта, сказал Виму, что немцы начали контрнаступление в Арденнах. Если союзники выстоят, они смогут продвинуться вперед с помощью наступления с юга. Он слышал об этом от другого узника, а тот узнал это, подслушав разговор эсэсовцев.

Накануне Нового года в Revier принесли бельгийского узника, работавшего на германской верфи. У него были сломаны обе ноги. Их команда расчищала завалы на верфи, где строили подводные лодки. Союзники сбрасывали бомбы с часовым механизмом, и те взрывались в самый неожиданный момент. Работа заключенных была опасной, а в тот день даже смертельно опасной. Когда завыла сирена воздушной тревоги, эсэсовцы заставили группу из трехсот заключенных укрыться в подвале ближайшего жилого дома, а сами укрылись в бетонном бункере. В дом попала бомба, подвал был разрушен. Уцелели лишь двадцать заключенных. Бельгиец, попавший в лазарет, был глух и слеп. Он снова и снова повторял свою историю доктору-французу и не понимал, поняли ли его. Но весь лазарет узнал о произошедшем в мельчайших деталях. Не прошло и получаса, как половина лагеря говорила только об этом. Вот так концлагерь Нойенгамме проводил 1944 год.

* * *

После утренней поверки Вим с несколькими сотнями заключенных из Schonungskommando отправился в подвал. Той ночью он плохо спал, и идти на работу не хотелось. Было около девяти утра. Глаза у Вима слипались. Получив очередную связку тряпок, он посмотрел в угол комнаты, где были сложены тюки соломы. За ними складывали сетки, готовые к отправке. Ему в голову пришла мысль. Когда ему снова пришлось идти за тряпками, он проскользнул за тюки соломы, свернулся на груде сеток и крепко заснул.

Дубинка обрушилась ему на голову и правое плечо. Вим подскочил и автоматически вытянулся. Он потянулся за своей шапкой, но не мог ее найти. Прямо перед ним стоял польский мастер:

– Heute Abend fünfundzwanzig am Arsch! Двадцать пять плетей – вечером!

Ударами дубинки он погнал Вима на работу. Мастер решил посчитать готовые сетки и наткнулся на спящего узника. Результатов подсчета ждал капо, поэтому мастер больше не обращал на Вима внимания. Вим сел на свое место и принялся плести сетки. Сосед шепнул, что он пропустил дневной суп. Было уже почти три часа дня. Вим постепенно пришел в себя. Он понял, что чуть не погиб. А вечером капо или мастер, который его поймал и почувствовал себя полным идиотом, располосуют ему спину. Если Виму повезет, раны будут не очень глубокими и он сможет оклематься в лазарете. Но он знал, что многие после такого наказания не выживают. Какой он идиот!

День никогда не тянулся так долго. Во время вечерней поверки Вим внимательно смотрел, не появится ли польский мастер или капо. Он постарался затеряться в самой середине группы. Напряжение было таким сильным, что он не чувствовал холода. Он изо всех сил всматривался, но те, кого он так боялся, не появились. Не появились они и вечером при раздаче еды. Вим с трудом заставил себя есть суп. Может быть, на полный желудок ему будет легче. Несмотря на голод, глотать было трудно. Он постоянно смотрел на дверь барака. Та так и не открылась.