Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма

В штабе армии нас распределили по воинским частям. Я, полковник У.[краинцев] и поручики О.[брухович] и А.[ндриевский] получили назначение в 36-ую моторизованную дивизию; нас немедленно отвезли туда. Представившись начальнику дивизии[892], который приветствовал нас несколькими словами, мы через его адъютанта обер-лейтенанта фон Мюнних[а] получили окончательное распределение: я и полковн.[ик] У.[краинцев] оставлены при штабе дивизии, а поручики О.[брухович] и А.[ндриевский] назначены в штабы полков. Полковн.[ик] У.[краинцев] был прикомандирован к разведывательному отделению (опрос пленных), а я — в отдел снабжения («нахшуб»[893]).

Отдел снабжения был как бы самостоятельной единицей, самообслуживающейся: свой штаб — командир, его помощник, адъютант, врач, зав.[едующий] продовольствием и офицер-ординарец; различные подвижные склады — боеприпасов, оружия, обмундирования, снаряжения, продуктов и пр.; отдельные их команды под начальством особых офицеров; санитарная часть; канцелярия.

Начальником снабжения был майор фон Шайбе, старый кадровый офицер, моих лет, участник войны 1914–18 гг. Когда я ему являлся, он по уставу выслушал мой рапорт, произнес обычное «Данке»[894], крепко пожал руку, внимательно просмотрел все мои военные документы — прежние, полковые и теперешние ОРВСа (переведенные на немецк.[ий] яз.[ык]); приказал сдать их адъютанту в канцелярию.

На другое утро в канцелярии я получил удостоверение: «Долметчер[895]

отдела снабжения 36-ой моторизов.[анной] дивизии Ходманн». Изменить фамилию всем нам было приказано. Наименование наше было «долметшер» (переводчик), а звание «зондер-фюрер»[896]. Оба мы — я и полк.[овник] У.[краинцев] — не считали для себя возможным одеть офицерские германские погоны, о чем мы и сообщили своему начальству, которое нас вполне поняло[897]. На воротнике нашего походного мундира были нашиты шт.[абс]-офиц.[ерские] петлицы; на рукаве — белая повязка с напечатанным «Долметшер» и приложенной печатью штаба дивизии; офицерская портупея; офицерский головной убор. За этими предметами обмундирования я ездил на другой день в Кенигсберг. Никогда еще в жизни не мчался я на автомобиле с такой скоростью! И вообще, за время моего пребывания у немцев я «всласть» наездился на машинах — на мотоциклетах, автомобилях и автобусах.

Вечером майор Шайбе пригласил меня в свою командирскую палатку и за стаканом хорошего французского вина (дивизия была переброшена из Франции и имела большие запасы превосходного вина, шампанского и коньяка) долго расспрашивал меня обо всем: обо мне, о моей службе, о России. С гордостью сообщил мне, что дивизия наша — боевая, что долгое время находилась она у ген. Роммеля [до его назначения в Африку][898]. Дал мне много указаний по службе, полезных советов; сказал, что мое постоянное место на походе — вторая в голове колонны машина, вместе с офицером-ординарцем.

Майор Шайбе был типичным прусским офицером старых времен; не скрывал своего критического отношения ко всем новшествам и почти презрительно отзывался об С.С. («эсэсовской») армии[899]. В заключение сказал: «Во всем отделе снабжения мы только двое настоящие офицеры, я — у кайзера Вильгельма, Вы — у царя Николауса, — остальные призванные и “эрзац”!..».

На следующий день началась моя служба. Пока переводчик был не нужен, мне дали разбирать маршрутные карты, подклеивать их; молодые офицеры попросили давать им уроки русского языка — вернее, научить правильно выговаривать некоторые фразы: «Я хочу тебя поцеловать», «Я люблю тебя», «Дай мне пива» и т. п. Публика была малосимпатичная; о России и русских не имела ни малейшего представления, боготворила «фюрера», который-де преобразует на свой лад весь мир и, конечно, Россию тоже — уничтожит большевиков, которые являются следствие лишь царского режима и безграничного своеволия помещиков, избивавших крепостных кнутами — и так далее, все в том же роде…

Майора Шайбе они боялись как огня; тянулись перед ним, а мне говорили: «Он офицер еще при Вильгельме…». Моим непосредственным начальником являлся обер-лейтенант Меркель, бывший учитель, очень милый человек, только и думающий о своей многочисленной семье.

Питание чинов отдела снабжения было поставлено очень хорошо. И офицеры, и солдаты получали одинаковый паек, горячую пищу из одного котла — вкусно, сытно, разнообразно. Штаб отдела питался всегда особо, вместе; постоянно подавались закуски и нередко вино; мое место было рядом с командиром[900].

Уже через несколько дней я освоился и привык к своей новой жизни и службе. Дисциплина и весь внутренний порядок были очень строги; командир весьма требователен и поэтому приходилось всегда быть «начеку», постоянно следить за собою. Командир вставал раньше всех, ложился последним и только тогда, когда заканчивал все, что хотел сделать.