Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

Грегор Макленнан подчеркивает важность понимания постсекулярности как «внутрисекулярной, а не антисекулярной»[454] рефлексии. Постсекулярность – это критическое исследование недостатков и ограничений секулярности, а не прямое ее отвержение. Клэйтон Фордал подчеркивает лежащую в основании постсекулярного гиперрефлексивность и тревогу по поводу привычных представлений о религии и секулярности[455], в то время как Умут Пармаксиц восхваляет постсекулярность за то, что она бросает вызов «естественности секулярного», «ставит под вопрос секулярную нормативность в социальной, политической и культурной сферах»

[456]. Схожие мысли высказывает Мортеза Хашеми, который также видит в различных проявлениях постсекулярности «вызов представлению о секулярном как о нейтральном»[457], то есть как о нейтральном основании, которое не должно подвергаться сомнению и которое является фоном для любых последующих процессов и трансформаций.

Наша работа следует в русле вышеописанных размышлений. Для нас постсекулярное – это полезная оптика, необходимая для понимания современных религиозных процессов. Существование различных интерпретаций постсекулярности – это не слабость данной концепции, но вполне логическое отражение комплексности и многомерности того опыта, который эта концепция пытается ухватить. Теория секуляризации была сложной и многомерной конструкцией[458]

. Логично предположить, что на смену ей может прийти лишь нечто не менее сложное и многомерное.

Социологическая генеалогия

Социологическая генеалогия постсекулярности вытекает из новой эмпирической реальности, которая, с одной стороны, приводит к критике теории секуляризации, а с другой – к представлению о том, что современные общества переживают процесс «возвращения религии». В этом контексте у постсекулярности есть серьезный концептуальный соперник – понятие десекуляризации, введенное в научное употребление Питером Бергером[459]. Однако это далеко не синонимы. Постсекулярность и десекуляризация по-разному описывают динамику религиозного возрождения. Если постсекулярность подчеркивает принципиальную новизну сегодняшнего взаимодействия религии и секулярной современности, то десекуляризация обозначает более конвенциональное представление о религиозном возрождении как колебании маятника истории от упадка религии к усилению ее социальной значимости.

В основе социологических исследований постсекулярности лежало желание подчеркнуть трансформирующую природу религии для светских обществ, обозначить новизну постсекулярной религиозной констелляции. Социологи не пытались просто засвидетельствовать «возвращение религии»[460]. Массимо Розати в своем исследовании религии в посткемалистской Турции обращал внимание на новизну местных религиозных практик, например появление нетрадиционных молитвенных и мемориальных мест[461]. Географы и социологи-урбанисты[462]

подобным же образом подчеркивали трансформирующую роль религии в том, что они называют «постсекулярными пространствами участия». Эти новые пространства контрастируют с теми, которые традиционно занимают религиозные организации.

Все эти исследования объединяет интуиция о том, что постсекулярное общество – это такое место, где диалог между различными религиями и между религиями и светскими мировоззрениями не является конфронтацией самодостаточных идеологических вселенных. Постсекулярное общество – это встреча, которая оказывает преображающее воздействие на каждого из участников, пробуждая в них процессы саморефлексии. Вопреки концепции десекуляризации постсекулярность подразумевает, что возрождение религии – это не возвращение к досекулярному, досовременному status-quo-ante[463], но формирование новой ситуации плюрализма. Такой плюрализм отныне применим и к самим религиям, которые теперь рассматриваются не как монолитные образования, но как многоголосные структуры, как часть в высшей степени плюралистического общества, с которым они разными путями вступают во взаимодействие.