Поступь хаоса

Шагая к воротам склада, я вдруг замечаю, что один источник Шума отделился от общего бормотания.

Источник, который сейчас двигается прямиком к складу. Я замираю в темноте.

В дверном проеме мелькает чья-то тень.

Мэтью Лайл.

И его Шум говорит: Никуда ты не пойдешь, сопляк!

19

И снова решает нож

– Прочь! Прочь! Прочь! – тут же взрывается Манчи.

В мачете Мэтью Лайла отражаются луны.

Я тяну руку за спину. Ножны я спрятал под рубашку, когда работал, но это не мешает мне достать и крепко стиснуть в руке нож.

– Старая карга ушла – тебя некому защитить, – говорит Мэтью, размахивая мачете, как будто нарезая на куски воздух. – Ни одной юбки поблизости.

– Да я ничего не сделал! – вскрикиваю я, пятясь и стараясь не выдать мысль о задних воротах, которые у меня за спиной.

– Ну и что? – Мэтью идет прямо на меня. – У нас есть закон.

– Я не хочу с вами ссориться!

– Зато я хочу, сопляк. – Его Шум начинает бурлить гневом, а еще в нем проскальзывает какое-то странное горе, яростная боль, которую можно буквально почувствовать на вкус. И непонятное волнение, как бы он ни пытался его скрыть.

Я снова пячусь в темноту.

– Я вообще-то неплохой человек, чтоб ты знал, – вдруг говорит Мэтью, почему-то смутившись, но по-прежнему размахивая мачете. – У меня жена есть. И дочка.

– Им не понравится, что вы напали на безобидного мальчика…

– Молчать! – Мэтью с трудом сглатывает слюну.

Он не уверен в себе. И не знает, что делать дальше.

Да что здесь происходит?!

– Ума не приложу, с чего вы так на меня взъелись, – говорю я, – но все равно прошу прощения. За что угодно…

– Прежде чем ты поплатишься, – выдавливает Мэтью, как будто силится меня не слушать, – я хочу, чтобы ты уяснил вот что. Мою маму звали Джессика, сопляк!

Я отшатываюсь:

– Простите?

– Мою мать, – рычит он, – звали Джессика!

Ничего не понимаю.

– Что? Я не…

– Слушай, сопляк! Просто слушай.

И он широко открывает мне свой Шум.

И я вижу…

Вижу… Вижу…

Я вижу, что он мне показывает.

– Вранье! – кричу я. – Гнусная ложь!

Ох, лучше бы я промолчал…

Мэтью испускает яростный вопль и кидается на меня.

– Беги! – ору я Манчи, разворачиваясь и со всех ног бросаясь к задним воротам. (Да ладно, вы всерьез думаете, что один нож на что-то годится против мачете?)

Мой пес без умолку лает, его Шум взрывается у меня за спиной, я подбегаю к дверям, распахиваю их… И тут до меня доходит.

Манчи со мной нет.

Я оборачиваюсь. Когда я крикнул «Беги!», Манчи побежал в другую сторону: со всей звериной яростью он кинулся на Мэтью.

– Манчи!!!

На складе так темно, что я ничего не вижу, только слышу лай, рык и лязг, а в следующую секунду раздается крик боли: все-таки Мэтью досталось от моего пса.

Хороший пес, думаю я,

хороший пес.

Не могу же я его бросить!

Я лечу обратно в темноту, туда, где Мэтью скачет и размахивает мачете, а мой пес, уворачиваясь от ударов, пляшет у него под ногами и лает как оголтелый:

– Тодд! Тодд! Тодд!

Я уже в пяти шагах от них, когда Мэтью хватает мачете обеими руками и со всей силы прорубает им воздух, так что кончик втыкается в дощатый пол. Раздается визг – никаких слов, сплошная боль, – и Манчи отлетает в дальний угол.

Я с воплем врезаюсь прямо в Мэтью, и мы оба валимся на пол. Мне больно, но я хотя бы приземляюсь на него, а не наоборот, так что могло быть и хуже.

Мы откатываемся в разные стороны, и я слышу человеческий крик. Я вскакиваю на ноги с ножом в руке: задние ворота теперь далеко, а Мэтью в нескольких метрах от меня – перегородил мне путь. Где-то в темноте скулит Манчи.

А еще из деревни, со стороны зала собраний, начинает подниматься какой-то Шум, но мне сейчас не до этого.

– Я не боюсь тебя убить! – кричу я, хотя боюсь еще как. Вся надежда на то, что в моем разгоряченном и испуганном Шуме сейчас ничего не разберешь.

– Тогда нас двое, – отвечает Мэтью, хватаясь за мачете.

С первого раза оно не выходит, со второго тоже. Я не упускаю случая: ныряю в темноту и отправляюсь на поиски Манчи.

– Манчи! – зову его я, с надеждой заглядывая за снопы сена и корзины.

Мэтью все еще сопит, пытаясь вытащить мачете из пола, а Шум в городе становится все громче.

– Тодд? – доносится из темноты, из-за вязанок силоса, из маленького закутка возле стены.

– Манчи? – шепчу я, засовывая туда голову.

И быстро оглядываюсь.

Мэтью с силой выдирает мачете из пола.

– Тодд? – говорит Манчи, напуганный и растерянный. – Тодд?

Мэтью идет к нам, идет тяжело и медленно, как будто ему больше некуда торопиться, а впереди сплошной волной катится его Шум, не терпящий возражений.

У меня нет выбора. Я заползаю в закуток и выставляю вперед нож:

– Я уйду из деревни! Если вы нас не тронете, мы уйдем!

– Слишком поздно, – отвечает Мэтью. Он совсем близко.

– Вы ведь не хотите меня убивать! Я чувствую.

– Заткни пасть!

– Прошу, – говорю я, размахивая ножом. – Я тоже не хочу вам зла.

– Не убедил!

Он все ближе, ближе…

Откуда-то издалека доносится грохот. Люди бегут по улице и кричат, но ни я, ни Мэтью не оборачиваемся.

Я пытаюсь всем телом вжаться в закуток, но он слишком мал для меня. Озираюсь по сторонам: где же спрятаться?