Повести и рассказы писателей ГДР. Том II

— Я живу, слава богу, не так уж плохо, — говорит Зайденштиккер, — могу кое-что себе позволить. Телевизор, холодильник — нынче ведь по этим вещам судят о достатке — у меня имеются. И ботинки я ежегодно покупаю каждому, кроме того, себе костюм и платья жене и дочери к рождеству и на дни рождения. Только вот что, бургомистр, побольше бы ты строил детских садов. Тогда бы Эллен могла работать полный день. Полторы сотни марок лишних — вот тебе и сбережения, и купить что-нибудь из мебели можно, новые матрацы, постельное белье, и на пиво хватило бы, разумеется, после работы или в выходной. Наша старшая скоро начнет самостоятельную жизнь. Кончает в этом году. Только посуди сам. Не будет сидеть на нашей шее. Ладно. Но ведь это только одна сторона. До сих пор вперемежку с Шекспиром и математикой — я‑то в них не особенно разбираюсь — она после обеда приглядывала за младшим сынишкой. В Союзе молодежи ее ругают, ведь девчонка пропускает собрания, к тому же у нее уже есть парень, сынок не то врача, не то директора, не то еще какой-то важной персоны. Он уже ездит в школу на собственном мотороллере. А она торчит дома, должен же кто-то смотреть за младшеньким. А потом уроки, теперь ужас сколько задают, вот она и ревет в три ручья. Выстроил бы ты, бургомистр, детский садик на Лейпцигской. Всем станет легче, нашей девчонке тоже…

Но Конц сегодня утром заявил, что о детских садах думать пока не приходится. Нужно перестраивать город. Проложить магистрали с севера на юг и с востока на запад, выходящие к автострадам. Денег потребуется, конечно, дай боже. Но если не сделать этого сегодня, сказал Конц, завтра придется потратить вдвое больше, и через пятнадцать лет, то есть в ближайший обозримый период, это скажется самым нежелательным образом. Понимаешь, Пауль Зайденштиккер? Твоего бургомистра тоже замуруют в бетон. Я оборонялся. Нужно только немного обновить старое. Строй, Конц, новый город за чертой старого, в сторону Вольфена и Биттерфельда, где местность ровная и просторная, как небо над нами. Там хватит места, там ты развернешься вовсю. Может, что-нибудь выкроишь и для водителя седьмого трамвая.

Я вышел из вагона. В этот вечер я остался со своими сомнениями один на один. Я даже не обратил внимания на гиацинты. За зеленой занавеской, отгораживающей кабину водителя, у руля стояла незнакомая женщина. Я был разочарован. Уж лучше б я взял служебную машину. Ведь уже час ночи. Раньше бы приехал домой, раньше бы лег спать. Спать? Нет, мучиться. Мучиться бесконечно долго, пока не придет сон. Перед самой работой. Что касается сна, то даже кошки находятся в лучшем положении, чем я, ибо, как известно, чтобы выспаться, им надо вдвое меньше часов, чем человеку.

— А где же Пауль Зайденштиккер? — спросил я у женщины. — Разве он не в ночной смене?

Она испытующе взглянула на меня.

— Вы его знаете?

Я утвердительно кивнул.

— У него беда случилась, — сказала она, и тело мое вдруг словно свинцом налилось. Я давно уже не видел его. Последний раз, быть может, недели две назад.

— Какая беда?

— Его старшая…

— Зигрид?

— Да. Со вчерашнего дня она исчезла. Ушла в школу и не вернулась. Пауль был вне себя, когда рассказывал нам об этом.

Она еще поговорила о сверхурочных и о нехватке рабочей силы. Но я ее уже не слушал.

— Но хоть подозрения-то есть какие-нибудь?

— Нет. Ничего.

Мало мне моих забот, так теперь еще и это. Потерять работу или дочь? Уж я бы знал, что выбрать. Шагая по едва освещенным улицам вдоль заборов и изгородей Штаубница, я раздумывал, не позвонить ли, придя домой, в полицию и навести справки о Зигрид Зайденштиккер. За последнее время в городе развелось много каких-то темных личностей. Участились случаи ограбления киосков и автоматов. А совсем недавно было даже совершено убийство. Бандиты напали на женщину — мать троих детей. Ее нашли удушенную в прибрежном кустарнике Заале. Такого у нас уже давно не случалось. Убийца приехал в наш город откуда-то издалека. Так сказать, транзитный бандит. Пришлось усилить патрули. Вокзал и кинотеатры находятся под постоянным наблюдением, там всего больше скапливается молодежи, не желающей привыкать к нашему образу жизни, к тишине, к труду и порядку. С патлами до плеч, а то и ниже, в брюках, цветастых, словно женские юбки, они порой нечисты на руку… Но зачем сразу предполагать самое страшное? Зигрид восемнадцать лет, многие девушки в ее возрасте не ночуют дома. И все же. Я должен сообщить об этом Концу. Конц, скажу я ему завтра же, мечтая о будущем, не забудь взглянуть своими серыми, как сталь, глазами и на настоящее. Если хочешь переделывать город, подумай о его людях. Ты стараешься пробить две магистрали через его древние стены, скрестить на площади Ленина тоннели и эстакады. Но неужто тебе не приходило в голову, что такое грандиозное строительство — будто наш город размером с Сибирь — неминуемо привлекает всякий сброд, который слетается, как вороны на падаль? Как же не учесть возможности мародерства, грабежей да мало ли еще каких безобразий? Статистические данные всегда четки и неопровержимы.