Повести и рассказы писателей ГДР. Том II

По булыжнику прошаркала сгорбленная, как усохшее дерево, мать старосты, прикрывая бледное лицо бархатным платком. Тяжело дыша, Ханна остановилась.

— О господи, господи, — прошамкала старуха, не раскрывая перекошенного параличом рта.

Ханна бросилась в дом. В комнате бургомистра уже собрались крестьяне. Они умолкли, едва Ханна переступила порог.

— Где офицер? — И не смогла продолжать: к горлу подступил комок. Бургомистр, краснолицый, пучеглазый, не поднимал на женщину глаз.

Был здесь ее мальчик?

Покашливая, мимо двери прошаркала старуха.

— О господи, господи!

Староста вытер платком лысый череп. Наконец опустил руку. Да, они сидели здесь рядом, в конторе, оберлейтенант и даже генерал. У двери стоял часовой. С винтовкой.

Крестьяне уставились в пол.

— Надо ей сказать, — пробормотал лысый, остальные кивнули.

Наконец староста заговорил:

— Да, мальчика провели в ту комнату, но через минуту-другую снова вывели. — Он опять промокнул голову платком и откашлялся, прежде чем продолжить.

— Они пошли с ним в долину. И офицер тоже.

Ханна кинулась из дому. Она пустилась бегом по карабкающейся вверх каменистой улице.

Неподалеку от каменоломни Ханна заметила группу солдат и офицера. Они шли ей навстречу, но без ее сына.

Она поняла, что пришла слишком поздно.

Лейтенант хотел было пройти мимо Ханны. Но она преградила ему дорогу, стала, тяжело и прерывисто дыша открытым ртом. Голова ее раскачивалась из стороны в сторону, словно лишившись прочной опоры. Глазами она впилась в офицера, словно запоминая его лицо на всю жизнь. Так стояли они друг против друга, лицом к лицу, пока офицер наконец не пошел своей дорогой. Остановившись еще раз, он, не глядя на женщину, пробормотал через плечо:

— Я не мог иначе.

Мать нашла сына в конце каменоломня, под скалой. Когда она подошла, солдат, который возился с трупом, поднялся и ушел.

Она не помнила, как долго просидела возле убитого сына. Казалось, бесконечное серое утро не хочет уступить место ясному дню. Лес скрылся за туманом. Заморосил дождь. Только почувствовав влагу, Ханна очнулась, подняла тело сына и на руках понесла его прочь.

А дождь все моросил. Черные оголенные деревья, что выстроились вдоль улицы, простирали к нависшему над долиной небу корявые ветви, точно сведенные судорогой руки. Женщина шаталась под тяжестью своей ноши. Волосы прядями падали на лицо. Платье прилипло к телу и при каждом шаге хлестало по ногам. Тощее тело мертвеца казалось ей свинцовым. Ей приходилось часто отдыхать, потом она брела дальше, спотыкаясь о булыжник, шлепая по лужам. Деревня, будто покоренная дождем, опустела, вымерла. Американцы были уже совсем близко. Артиллерия наугад обстреливала местность, не причиняя, однако, селу большого вреда. Обстреливали, наверное, мост возле деревни, перед которым скопились поспешно отступающие войска. Напуганные воем снарядов, жители деревни попрятались по домам, в надежде за их стенами найти спасение. И Ханна, едва волоча ноги, тащилась со своей тяжелой пошей по безлюдной деревне.

У одного из первых дворов, прижавшись к стене, ее поджидала девушка, тщедушное существо с детскими глазами. Завидев Ханну, она громко вскрикнула и, спотыкаясь, кинулась к ней. Но та смотрела на девушку отчужденным, тупым взглядом. Тяжело дыша, она по-прежнему брела вперед. Девушка кралась вслед за Ханной до самого дома.

Фридель Фукс — беженка из одного пфальцского города, вот уже несколько лет жила в деревне. В доме своих родственников она была чужой, на нее едва обращали внимание, она не годилась для грубой работы, и ее терпели из жалости. В Ханне Глауда девушка обрела друга. Теперь она не отходила от Ханны ни на шаг.

Мать осторожно положила убитого на софу и накрыла простыней.

— Оставь меня одну, — проговорила она.

Но девушка не уходила.

— Почему ты хочешь остаться одна? — прошептала она. — Что ты собираешься делать?

— Ничего, — безучастно ответила Ханна. — Просто хочется побыть одной.

Она вошла в комнату офицера. Его вещи — портфель и чемодан — все еще стояли там, постель, как и утром, оставалась неубранной. Ханна сжала губы.

— Ты могла бы мне помочь, — внезапно сказала она.

— Чем? — спросила девушка.

— Мне надо знать, где сейчас этот офицер. Ты знаешь его?

— Да, я видела его у старосты.

Ханна кивнула. Он, должно быть, еще в деревне. Его вещи здесь. Она подождет, пока Фридель вернется.

Девушка испугалась, увидев глаза женщины. Глаза ее, всегда как бы светящиеся изнутри, стали вдруг чужими, точно перед ней была не Ханна Глауда, а незнакомая женщина, которую Фридель доселе не видела.

Ханна быстро опустила глаза.

— Мне надо знать, где этот офицер, — медленно выговаривая слова, повторила она. — Если хочешь помочь мне, иди!

И она подтолкнула девушку к двери.

Сняв с себя мокрое платье и накинув красный халат, Ханна неожиданно нащупала в кармане холодный металл: пистолет убийцы. Она вынула оружие, взвесила его на ладони, повернула раз-другой, чтобы внимательно рассмотреть его. Заглянула в крошечное дуло. Подумала:

«Оба убиты, и муж, и сын. Один выстрел — и всему конец».