Повседневная жизнь Большого театра от Федора Шаляпина до Майи Плисецкой

Рождественский и раньше выступал с оркестром Гаука. Сын дирижера, Павел Гаук, вспоминает обстановку в артистической комнате после одного из концертов в Юрмале: «В памяти четко отпечаталась натянутая, ледяная атмосфера: чопорная, не смотрящая в глаза Наталия Петровна (мать Геннадия Рождественского. — А. В.

) с постным лицом; высокомерно оглядывающая всех куколка — Нина Тимофеева, и сам он — гладкий, холеный, широко улыбающийся несмываемой самодовольной улыбкой. Эта благополучная троица выглядела как настоящее “Святое семейство” работы Рене Магритта». Печать отвращения, оставшуюся в душе отца и сына Гауков, можно понять: Александр Васильевич, родившийся аж в 1893 году, не оформил пенсию вовремя, как все народные артисты, и теперь после отставки был вынужден получать всего 200 рублей вместо 400 (по новому хрущёвскому пенсионному закону), в то время как его прежний оклад главного дирижера в оркестре достигал 900 рублей. Иными словами, Гаук оказался почти что нищим, учитывая стиль жизни того контингента, к которому он принадлежал, не отличавшийся от солистов Большого театра. Госконцерт аннулировал и все его заграничные гастроли, а сам он поехать заработать деньги в Европу не имел права, хотя и в Лондоне, и в Париже его ждали с распростертыми объятиями. Чиновники отвечали на вопросы из-за рубежа привычным «он болен». Гаука окончательно убил официальный «подарок» в связи с выходом на пенсию — наручные золотые часы «Кировские» с именной надписью, за 200 рублей. Дело не в цене: Гаук вообще не носил часов, о чем все прекрасно знали. Тяжело переживая обрушившиеся перемены, Гаук заболел и вскоре, в 1963 году, ушел из жизни. Рождественского, захотевшего продирижировать на панихиде, взбунтовавшиеся музыканты, работавшие с Александром Гауком, к пульту не подпустили.

Второй раз Рождественский пришел в Большой театр в 1965 году уже главным дирижером. Это было очевидным взлетом для труппы: после Светланова нужна была фигура не менее заметная, а быть может, и более выдающаяся. Продержавшись на этом посту пятилетку, в 1970 году он вновь отдает все силы своему оркестру Всесоюзного радио. Однако в 1974 году его вынуждают покинуть ставший родным коллектив — председатель Гостелерадио СССР Сергей Лапин (известный борец за национальную и нравственную чистоту) потребовал от неуступчивого Рождественского уволить из оркестра всех евреев. Суть конфликта была в том, что за короткое время оркестр покинула группа музыкантов, эмигрировав в Израиль. Вот Лапин и предложил главному дирижеру — уволить «их» всех сразу и взять других, коренной национальности, пока весь оркестр не выехал на Землю обетованную. Рождественский отказался. Это сильно взбаламутило музыкальную общественность Европы, дав повод вражеским голосам к инсинуациям на фоне продолжающейся разрядки мировой напряженности. Лапин отвечал на запросы иностранных корреспондентов как ни в чем не бывало, мол, в нашей многонациональной стране нет «ни черных, ни цветных», и никто не может заставить советского человека уволиться с работы, тем более что право на труд гарантировано законом. Так что Геннадий Николаевич Рождественский уволился по собственному желанию, что в принципе соответствовало действительности. А на его место пришел сговорчивый Владимир Иванович Федосеев из Оркестра народных инструментов, при нем состав музыкантов, презрительно называвших нового главного дирижера «балалаечником» (а что плохого в балалайке?), серьезно обновился, как того и хотел председатель Гостелерадио.

Рождественский не остался без работы, устроившись музыкальным руководителем нового Московского камерного музыкального театра под руководством Бориса Покровского (по его же предложению), где поставил оперы «Нос» Дмитрия Шостаковича и «Похождения повесы» Игоря Стравинского. «Нос» был записан на пластинку — редко в какой интеллигентной московской семье она не встречалась. В 1978 году Рождественский вновь возвращается в Большой театр дирижером, опять покинув его в 1982 году в знак протеста после увольнения Покровского, подкрепив свой протест возмущенным письмом министру культуры Петру Демичеву. С 1982 года десять лет он возглавлял Государственный симфонический оркестр Министерства культуры СССР, а также дирижировал лучшими оркестрами мира. В Большой театр он вернулся художественным руководителем в сезоне 2000/01 года, окончательно оставив его после публикации открытого письма уже другому министру культуры, Михаилу Швыдкому. Видимо, министры культуры не всегда придают значение письмам главных дирижеров…