Повседневная жизнь Большого театра от Федора Шаляпина до Майи Плисецкой

Вместо того чтобы порадоваться не только за себя, но и за товарища по сцене, весьма известные артисты и дирижеры принимаются злословить, завидовать, обижаться. Но главный вопрос, на который ответа они так и не получают, состоит в следующем: «А судьи кто?», именно таким образом распределившие ордена и звания. Почему одному бублик, а другому дырка? И ведь в приведенных выше недоуменных вопросах артистов есть своя логика. Каковы критерии? Ответа на столь сложные вопросы не дает и приписка на этом спецсообщении Вячеслава Молотова: «Надо в отношении Головина и Мессерер исправить».

Николай Головин, Суламифь Мессерер и певица Глафира Жуковская (жена Александра Пирогова) были добавлены в следующий список для награждений, в котором отметили музыкантов — Давида Ойстраха, Эмиля Гилельса, Александра Гедике и других. Суламифь — сестра Асафа Мессерера. Товарищ Молотов словно в воду глядел, обратив внимание именно на ее стенания среди многих подобных. Ибо ей орден был ох как нужен! Полученные награды брат и сестра Мессереры немедля решили использовать во благо, но не собственное, а своей репрессированной сестры — Рахили. «В те годы орденов было мало. И оба, навинтив награды на грудь, ринулись на выручку сестры. Обили пороги всех приемных, исписали прошениями тонны бумаги. И добились-таки своего. Маму из лагеря перевели на “вольное поселение”. В ГУЛАГе мать заставляли таскать тяжести, двигать неподъемные тачки, и она получила жестокую грыжу. Мита (домашнее прозвище Суламифи. — А. В.

) явилась за мамой к начальнику лагеря со своим орденом-выручалкой в петлице. Очаровала его, влюбила в себя. Так, по крайней мере, она вела рассказ о своем спасительном визите. За колючей проволокой мучились шесть тысяч “врагинь народа” — это был женский лагерь жен арестованных мужей. И запасясь выписками из судебных протоколов, перевезла маму с дитем в близлежащий затрапезный казахский городишко Чимкент», — писала Майя, дочь Рахили, известная нам как балерина Плисецкая. После, летом 1939 года, Суламифь, опять нацепив «Веселых ребят» и предъявив орденскую книжку, купила племяннице железнодорожный билет: дочь поехала на свидание с матерью. Такова была сила высокой правительственной награды.

Но почему не «исправили» несправедливость в отношении других обойденных орденами? У них-то врагов народа среди родни не было — даже обидно. Просто потому, что так решил Молотов, знающий, у кого есть «школа», а у кого ее нет. И всё. И сиди без ордена. Но мы все же попытаемся разобраться. Спецсообщений, одно из которых мы привели в книге, в соответствующих архивах хранится еще немало, ибо награждали и потом, часто и много. Бросали ордена и звания, как русские цари — конфеты своему народу, собравшемуся на коронационные гулянья на Ходынском поле; однажды конфет оказалось меньше, чем людей… Этот документ очень характерен для советской эпохи, но как он появился на свет? В недрах компетентных органов существовали специальные структуры, призванные следить за творческой интеллигенцией, в том числе и подслушивать. Многие общественные учреждения, организации (и театры!), рестораны, гостиницы, наконец, жилые дома и квартиры были оснащены «жучками» — подслушивающими устройствами. Работники НКВД круглосуточно «слушали», тщательно фиксируя разговоры тех или иных граждан. Здесь вспоминается случай с Михаилом Шолоховым в 1937 году, который привел в свой номер в гостинице «Националь» жену наркома Николая Ежова. Сотрудник, слушавший этот номер, узнал голос писателя и сообщил об этом своему непосредственному начальнику, от которого и получил санкцию на дальнейшую запись всего, что происходило в номере. Уже через несколько часов стенограмму прочитал и муж-рогоносец Ежов. Как видим, «слушали» артистов люди довольно профессиональные, знавшие свою клиентуру по голосам. «Узнаю я их по голосам, звонких повелителей мгновенья», как пелось в известной советской песне.