Читаем Повседневная жизнь, досуг и традиции казацкой элиты Украинского гетманства полностью

Вышивали именно рукава и кушаки – золотом, серебром, шелком. Вышивали как представительницы знати, так и крестьянки, что работали в «панских покоях». «Моточки» золота и шелка для вышивания длинными вечерами брали с собой даже сосланные в Сибирь жены казацкой старшины (это еще раз подтверждает, что пани лично занимались подобным искусством)[406].

Значительным центром вышивки и шитья были монастырские мастерские, в которых изготавливались не только вещи, предназначенные для богослужения, но и исполнялись и светские заказы. Такие мастерские были в черниговском Пятницком, макошинском Покровском, глуховском Преображенском, гамалиевском Харламповском, шуморивском Покровском, камянском Успенском, ладинском Покровском, нежинском Введенском и козелецком Богословском. В женских монастырях, особенно в киевском Вознесенском, возглавляемом матерью Мазепы, игуменьей Марией Магдаленой, вышивки серебром, золотом и шелками достигли большого развития. Пани лично ездила в Воздвиженский женский монастырь под Новыми Млынями «для передачи золотошвейного опыта»[407].

Почти все орнаменты вышивки, согласно моде украинского барокко, были растительного характера – гранаты, виноград, круглые цветы, длинный зубчатый лист. Позднее появляются более сложные комбинации, букеты. Чаще всего вышивка осуществлялась односторонней гладью, как наиболее экономной техникой, т.к. шелковые нитки были очень дорогими. Появляются и двусторонняя, китайская, полтавская, художественная техники[408]. Вышивали по тонкому полотну – испанскому, голландскому, гданьскому. Для вышивки одежды и головных уборов брали атлас, аксамит

[409].

На Украине не только вышивали, но и шили. Именно с этой целью поставлялись в таком обилии различные ткани. Имелись профессиональные портные, но, видимо, шили и сами – это объясняет тот факт, что в ссылку в Сибирь жены старшин брали отрезы материй[410].

Особенную роль в костюме украинского старшины играл пояс. Часто он бывал из плотной ткани, с вытканной на ней узором, с бахромой или кистями на концах. Пояс повязывался поверх шаровар в основном для украшения. Спереди на пояс цепляли крючки, пряжки, ремни – для кинжалов, люлек, сабель.

Повседневные и дешевые пояса производились в Украине. Но уважавшие себя старшины приобретали так называемый турецкий пояс – восточного происхождения. На Украине можно было приобрести турецкие, персидские и китайские пояса – шерстяные, шелковые и затканные серебром и золотом. Самыми редкими и дорогими были шерстяные китайские, которые можно было продеть сквозь перстень – белый, зеленый, оранжевый или красный. Его складывали по длине и обматывали вокруг талии, после чего завязывали пришитыми к его краям шнурками. Концы нарядных поясов вышивали золотыми серебряными нитями и выпускали с одного или с двух боков[411]

. Восточные пояса были длинные, двойные и одинарные шелковые, длиной более трех метров и шириной в полтора, плотные, как сукно, и прочные, как пергамент. Ткань поясов была из золотых и серебряных нитей, украшена шелковыми цветами. Встречались пояса персидские трехцветные[412]. Вообще, цвета были разные, но преобладала красная гамма. Пояса бывали зимние и летние – более плотные подходили к зимней одежде, светлые и легкие – к летней. На праздники и свадьбы надевались светлые, золотистые, щегольские пояса. На похороны – темные или черные. Пояса были ценным предметом туалета и часто завещались церкви, где они шли на облачение священников[413]. Среди предметов старшины мы встречаем «кушак тафтяной вишневой»[414], пояс «красный турецкий, концы затканы золотом» у А. Полуботка
[415]. У Палея было восемь поясов, в том числе турецкие – «на тесьме, золотом и серебром ткан… по концам штучки золотые»[416].

Что касается обуви, то не только элита, но и простые казаки носили кожаную. Показательно, какими ужасами обрастали слухи, появившиеся в Украинском гетманстве после присоединения его к России, что если казаки останутся в подданстве Москве, то будут «ходить в лаптях и онучех»[417]. Сапоги на Украине были вроде символа свободного человека. Особенно ценились цветные, мягкие, сделанные из сафьяна сапоги. Голенища у них были невысокие, прикрывались напуском шаровар. Каблуки делали с металлическими подковами. Предметом домашнего щегольства служили турецкие сафьянные башмаки[418]

.

Женщины также носили сафьяновые сапоги, из красной кожи на высоких каблуках, подбитых медными подковами и с цветными узорами на задниках. Широко распространены были и туфли-черевики, воспетые Н. В. Гоголем, которые шили из кожи, реже из сукна или бархата в форме полуботинок, с заостренными носками, на средних каблучках[419]. Среди вещей жен старшины встречаем черевики бархатные, шитые золотом[420], «шиты по вишневому сукну золотом и серебром»[421].

Перейти на страницу:

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное