«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Вы говорите, что ответственность после войны должны были бы понести только лица, совершившие специальные преступления (пытки и т. д.). Тем самым предлагаете амнистии почти всем главарям Виши, с Петэном и Лавалем[540] включительно. Они ведь никого не пытали и пыток не хотели и не предписывали, да едва ли и совершали другие специальные преступления. Однако начали они свою карьеру 1940 года с того же дела, за какое были осуждены (как Вы помните, никак не «левыми» людьми) маршал Базен

[541] и генерал Стессель[542], - с той разницей в пользу Стесселя, что крепость Порт-Артур защищали долго и хорошо, тогда как крепость Францию защищали недолго и нехорошо. Капитуляция была навязана Петэном и Лавалем, они были главные, хоть далеко не единственные виновники.

Она включала в себя, помимо многого прочего, и пункт о выдаче Гитлеру немецких эмигрантов, - по этому пункту и были выданы на смерть Брейтшейд[543], Гильфердинг[544] и другие; это

не «специальное преступление», но одна из самых позорных страниц во французской истории (Франция, помнится, ни разу не выдавала эмигрантов с 1561 года). Все то, что можно сказать в защиту Петэна по пункту о капитуляции, можно было бы сказать и в защиту Базена, не говоря уже о Стесселе. Базен все это и говорил. Дальнейшие дела Петэна и Лаваля были сделаны на основании законов, которые они же и ввели. Можно ли было оставить все эти дела без всякой кары? Смертный приговор Лавалю был слишком суров, - я с этим согласен. Теперь, думаю, можно было бы амнистировать и Петэна преимущественно ввиду его старости. Читали ли Вы воспоминания его поклонника M. Мартен-дю Гара[545]? Даже из них видно, что маршал уже тогда в Виши совершенно выжил из ума (как курьез, отмечу, что он величайшим политическим и военным гением нашего времени считал Сталина). Но не предавать суду этого человека на том основании, что он «специальных преступлений» не совершал, было бы, по-моему, столь же несправедливо, сколь и невозможно. О квалификации преступлений Базена и Лаваля я не смею спорить с знаменитейшим русским адвокатом. Однако военный суд, под председательством герцога Омальского[546]

, присудил к смертной казни Базена именно за измену, хотя он, конечно, не был изменником в том смысле, в каком им был какой-нибудь лорд Хау-хау[547] или Фердонне[548]. Понятие «измены» растяжимо, да и очень менялось в течение последних двух веков.

Вы говорите, что судить главных немецких национал-социалистов (которые, кстати сказать, тоже строго следовали ими же установленным законам) должны были бы нейтральные. Как же это можно было сделать? Прежде всего, нейтральные государства, наверное, бы на это не согласились: зачем Швейцарии или Швеции было бы «влезать» в это неблагодарное дело и навлекать на себя «одиум»[549], а впоследствии, быть может, и месть со стороны немцев? Но допустим, что они согласились бы на то, чтобы их граждане, если не уполномоченные ими люди, стали судьями в Нюрнберге. Разве этот суд был бы на самом деле нейтральным? Ведь обратились бы не к Испании Франко, а к демократическим государствам и к юристам, достаточно известным своими либеральными взглядами. Это были бы люди, лично не пострадавшие от национал-социалистов. Но ведь едва ли хоть один из нюрнбергских судей, американских и других, лично пострадал о немецких зверств.

Относительно Бразильяка я с Вами вполне согласен. Я не читал ни его статей, ни отчета о его процессе. Однако карать смертью за статьи -это, конечно, вещь совершенно недопустимая. Я знал расстрелянного Жоржа Сюареса[550]. Виши его купило (я его знал в ту пору, когда он был левым и писал книгу о Бриане), но за это расстреливать человека было тоже довольно бессовестно, тем более что судили если не его (не помню, кто его судил), то Петэна, люди, перед Петэном в пору Виши пресмыкавшиеся.