Правда зеркала

Если вы соглашаетесь жить по законам города-государства, вы становитесь рабом тех, кто создал и обеспечивает соблюдение этих законов.

Если вы живете по религиозным заповедям, вы – раб бога и жрецов этой религии.

Если вы строите свою жизнь, следуя предписаниям какой-либо философской концепции, вы являетесь рабом этой философии.

Если вы соблюдаете или позволяете определять свою жизнь или мысли какому-либо предписанию, правилу, закону, аксиоме, догме или заповеди, вы – раб.

Люди любят поразглагольствовать, что рабство – это зло, и в то же время счастливо порабощают себя почти десятком различных способов. Рабство – это естественное состояние человека. А там, где есть рабы, должны быть и господа.

Склавенхэндлер, гефаргайст

Морген смотрел, как разведчица скачет по бесплодным каменистым и грязным холмам, обратно в лагерь Геборене. Она непрерывно нервно оглядывалась, словно за ней кто-то гнался, хотя никаких преследователей видно не было. Она осадила своего скакуна и соскользнула с седла прежде, чем животное окончательно остановилось. Разведчица опустилась на колени перед своим богом. Она ткнулась лбом в грязь рядом с его безупречно белыми туфлями. Морген глянул вниз и снова увидел пятно, оставленное Нахтом на его груди.

«Почему мои люди никогда не упоминают о нем?»

Боятся? Чего – того, что это значит, или его реакции?

«Они могут думать, что я поставил себе это пятно сам, с некоторым умыслом».

Жрецы вполне могли наполнить это злополучное пятно смыслом, вложить в него некое послание – например, что совершенство недостижимо, даже для Моргена.

И его руки. Раньше их покрывали пятна засохшей крови, но теперь свежая, алая кровь непрерывно капала с них. Все делали вид, что не замечают.

– Встань, – сказал он разведчице. – Докладывай.

Она чуть попятилась и поднялась на ноги, по-прежнему глядя на кончики его туфель.

– Я обнаружила армию Готлоса. Они мертвы. Все.

Мертвы? Морген немедленно подумал о Штелен.

– Сколько их там? – спросил Морген.

– Тысяч пять-семь.

Убить столько народу было не по силам даже Штелен. Но не семь тысяч мертвецов заставили разведчицу мчаться обратно очертя голову.

– Это еще не все, – сказал он.

Она кивнула.

– Гайстескранкены. Там сошлись в битве порождения разных безумцев. Я видела демонических призраков, они сражались с армией мертвецов – не готлосских мертвецов, каких-то других. И камни… Я… Я видела это раньше.

Демонические призраки? Мертвецы?

– Так что насчет камней?

– Они двигались, кричали и давили людей.

Эрдбехютер. Возводя стену вокруг Зельбстхаса, она как-то раз потеряла контроль над собой. Несколько огромных валунов взбесились и принялись кататься по строительной площадке, вопя и причиняя страшные разрушения. Десятки жрецов и рабочих погибли, прежде чем она успокоила свои камни.

«Ты слишком торопливо вломился в ее разум. Ты сломал ее».

Ответственность давила на его плечи, сгибая под своей тяжестью.

«Я должен был».

Стена нужна была ему, чтобы обезопасить Зельбстхас, чтобы вся скверна и то, что он не хотел видеть, оставалось снаружи. Быть богом означает принимать трудные решения. Существующий мир несовершенен и безумен, и если он должен пойти на какие-то жертвы, чтобы достичь совершенства, то так тому и быть.

Морген расправил плечи и хмуро посмотрел на разведчицу.

«Эрдбехютер? Она-то как здесь оказалась?»

Он велел Кёнигу отослать ее из Зельбстхаса с каким-нибудь надуманным поручением. Ему даже думать было страшно, что она устроит, когда сорвется с Вершины. Мог ли это быть кто-то другой, еще один гайстескранкен с таким же видом безумия? Чертовски маловероятно.

– Долбаное дерьмо, – прорычал он.

Разведчица вскинула голову, открыв рот от удивления, но спохватилась и снова уставилась на его туфли.

Кёниг не отослал Эрдбехютер с каким-то бессмысленным поручением. Он отправил ее за Бедектом, надеясь, что она убьет старика. Без сомнения, ей было приказано вернуться в Зельбстхас после, чтобы Кёниг мог убить ее и таким образом заполучить контроль над Эрдбехютер и всеми, кого она убила, в Послесмертии. Как ему это удалось? Теократ ни разу не проявил и тени способностей гефаргайста. Он был второстепенным нарциссом, не более того.

«Должно быть, он скрывает свою силу», – решил Морген.

«Не тупи», – сказал Нахт, выглядывая из начищенного до блеска меча солдата, стоявшего рядом.

Морген вздохнул, ожидая продолжения.