Правда зеркала

«Не важно, кто где находится, – сказал Нахт. – Есть только один человек, которого стоит опасаться. И ты его знаешь».

Настоящий Кёниг, человек, запертый в зеркале.

– Это Крах, – сказал Морген.

Разведчица, стоявшая на коленях перед ним, всхлипнула, думая, что он обращается к ней.

«Должно быть, это так ужасно – разочаровать своего бога», – сказал Нахт.

Морген, погруженный в свои мысли, пропустил его слова мимо ушей. Ходячие камни – это, несомненно, Эрдбехютер. Демонические призраки? Он подавил желание снова выругаться. Унгейст, самопровозглашённый экзорцист Геборене Дамонен. Морген принялся припоминать, как тогда было дело.

«Я приказал Кёнигу отослать трех опасных жрецов гайстескранкенов из Зельбстхаса; Эрдбехютер, Унгейста и…»

– Дерьмо!

Разведчица задрожала всем телом и непроизвольно вскрикнула.

– Молчи. Не дергайся, – приказал Морген, лишая ее всякой воли. Она была ничем и лишь отвлекала его. Ему нужно было подумать. Он растоптал ее дух, едва осознавая, что делает. Она замерла неподвижно.

Драхе, дракон-териантроп. Неужели Крах был настолько глуп, что послал ее вместе с Унгейстом и Эрдбехютер?

«Конечно, да», – сказал Нахт.

Морген повернулся к генералу Миссерфольгу.

– Прикажи моим гайстескранкенам следить за небом. Драхе здесь. Они должны сбить ее.

«Если смогут».

– Также пусть будут готовы к появлению Унгейста и Эрдбехютер.

Как ему лучше поступить – вернуть этих гайстескранкенов в свои ряды или просто убить их? При штурме Готлоса они пригодились бы.

«Я же говорил тебе, – сказал Нахт, – что до Готлоса ты не дойдешь».

– Дойду, – ответил Морген, и его отражение ухмыльнулось той любимой самодовольной ухмылочкой Вихтиха.

– Приведите ко мне Унгейста и Эрдбехютер, – сказал он Миссерфольгу. – Если они будут сопротивляться, убейте их.

Генерал Миссерфольг кивнул и твердым шагом двинулся прочь. Его униформа была идеальной. Он был даже чище, чем сам Морген.

«Это потому, что ты отравлен и несовершенен, – сказал Нахт. – Ты же по локоть в крови».

Морген взглянул на свои руки, сжал их в кулаки с такой силой, что заболели костяшки пальцев. С тех пор как Унбраухбар был разрушен, кровь непрерывно лилась с кончиков его пальцев. Сколько бы он их ни мыл, ни чистил и ни вытирал, они так и не становились чистыми.

«Это твое чувство вины», – сказал Нахт.

– Вина – это лишь уязвимость, – сказал Морген, повторяя слова Бедекта и ненавидя себя за это.

Разведчица, так и стоявшая перед ним на коленях, рухнула в грязь. Он запретил ей двигаться, и она даже не дышала – и потеряла сознание.

– Идиотка, – сказал Морген, пристально глядя на нее.

Почему он должен всем все разъяснять? Почему они не могли сделать то, что ему было нужно, быть совершенными?

«Помнишь Эрбрехена?» – спросил Нахт.

Морген оскалился на Отражение.

– Ты же знаешь, что я помню.

Поработитель издевался над ним несколько часов, изуродовав тело пытками.

«Он изуродовал нечто большее, чем твое тело», – сказал Нахт.

– Ближе к теме, мать твою.

Проклятое богами Отражение никогда ничего не говорило, не имея в виду какую-то новую мысль.

«Его всегда раздражали его последователи, – сказал Нахт. – Он лишил их воли, а затем сердился, что они не могут сами позаботиться о себе».

– С генералом Миссерфольгом все в порядке, – Морген махнул на разведчицу, распростертую у его ног. – А она… Я отвлекся.

«Ты допустил ошибку».

– Как же я тебя ненавижу.

Разведчица застонала и перевернулась на спину. При виде Моргена глаза ее вспыхнули, и она снова замерла и перестала дышать, лишенная воли.

– Дыши, – сказал Морген. – Поднимайся. Иди почистись. Позаботься, чтобы твоя форма всегда была в идеальном состоянии. Накорми себя. Удовлетворяй свои насущные нужды.

Разведчица бегом бросилась выполнять приказы своего бога. Выбора у нее не было.

«Я гляжу, ты оставил ее волю порабощенной», – сказал Нахт.

– Так она лучше, – сказал Морген. – Я должен быть осторожнее, – признался он, прищурившись на Отражение. – Я не Эрбрехен.

Нахт пожал плечами.

«Ты стоишь здесь, в окружении своих жрецов, и разговариваешь сам с собой, и никто насчет этого и слова не сказал».

– Они знают, что лучше не перебивать, – ответил Морген.

«Они такого поведения от своего безумного бога и ожидают».

Нахт огляделся по сторонам, осматривая окружающих жрецов.

«Интересно, о чем они думают? Как считаешь – беспокоит их поведение безумного бога, которого они создали?»

Морген сглотнул, прокручивая в голове свои реплики и пытаясь представить, насколько безумно это может звучать со стороны. Он глянул на ближайшего жреца, высокого мужчину, который стоял, развернув плечи и выпятив грудь. Его одеяния были безупречно чистыми, если не считать грязи на подоле. Почему они не могут оставаться чистыми? Неужели это так сложно? Морген одной мыслью лишил мужчину воли. Это оказалось так легко, ему даже не нужно было приказывать вслух.

– Ты, – обратился он к высокому священнику. – Иди переоденься в чистую одежду.

«Не повторяй ту же ошибку, которую ты совершил с разведчицей», – сказал Нахт.