Правила социологического метода

Нам настолько привычно бойко отвечать на эти трудные вопросы и стремительно решать, опираясь на поверхностные наблюдения и какие-то силлогизмы, нормален социальный факт или нет, что данную процедуру сочтут, быть может, чрезмерно усложненной. Кажется излишним вдаваться в столь подробные объяснения, чтобы отличить болезнь от здоровья. Разве мы не различаем их ежедневно? Это верно, но предстоит еще убедиться в том, насколько удачно мы это делаем. Затруднительность этих задач маскируется тем обстоятельством, что мы видим, как биологи справляются с ними относительно легко. Но мы забываем, что им гораздо легче, нежели социологу, заметить, каким образом каждое явление сказывается на силе сопротивления организма, и благодаря этому определить его нормальный или аномальный характер с точностью, удовлетворительной для практических целей. В социологии большая изменчивость и сложность фактов обязывают к большей осторожности, что наглядно проявляется в обилии противоречивых суждений об одном и том же явлении. Дабы четко продемонстрировать, насколько необходима эта осмотрительность, приведем несколько примеров ошибок при ее отсутствии и покажем, в каком свете предстают самые важные явления, когда их обсуждают методически.

Если и есть факт, патологический характер которого считается неоспоримым, то это преступление. Все криминологи согласны с этим утверждением. Пусть они объясняют эту патологию различными способами, в остальном они единодушны. Между тем данная проблема требует менее обобщенного рассмотрения.

Для начала применим изложенные выше правила. Преступление наблюдается не только в большинстве обществ того или иного вида, но во всех обществах всех типов. Нет такого общества, в котором не существовала бы преступность, пускай она видоизменяется, а действия, квалифицируемые как преступные, не везде одни и те же. При этом всегда и везде существовали и существуют люди, которые поступают так, что навлекают на себя уголовное наказание. Если бы по крайней мере с переходом обществ от низших к более высоким типам доля преступности (то есть соотношение между годичным показателем преступлений и численностью населения) снижалась, то можно было бы думать, что, оставаясь нормальным явлением, преступление все-таки стремится утратить свойство нормальности. Однако у нас нет ни малейших оснований верить в реальность подобного регресса. Многие факты как будто указывают скорее на движение в противоположном направлении. С начала столетия[60]

статистика предоставляет нам возможность отслеживать движение преступности. Повсюду преступность увеличилась, а во Франции увеличение составило почти 300 %. Следовательно, это явление с более явными признаками нормальности, поскольку оно тесно связано, как видится, с условиями всякой коллективной жизни. Делать из преступления социальную болезнь значило бы допускать, что болезнь не есть нечто случайное, что она, наоборот, вытекает в некоторых случаях из основополагающей конституции живого существа. Это значило бы уничтожить всякое различие между физиологическим и патологическим. Конечно, может случиться так, что сама преступность примет нормальную форму; и это происходит, например, когда она достигает чрезмерно высокого уровня. Несомненно, эта избыточность патологична по своей природе. Нормально существование преступности само по себе, но при условии, что она не превосходит некоего конкретного для каждого социального типа уровня, который может быть, пожалуй, установлен при помощи предшествующих правил[61].

Мы в итоге приходим к выводу, который выглядит довольно парадоксальным. Не следует обманывать себя: относить преступление к явлениям нормальной социологии – значит не только признавать его явлением неизбежным, хотя и прискорбным, вызываемым неисправимой испорченностью людей, это значит одновременно утверждать, что оно есть фактор общественного здоровья, неотъемлемая часть всякого здорового общества. Этот вывод на первый взгляд настолько удивителен, что он продолжительное время обескураживал нас самих. Но, преодолев первоначальное удивление, нетрудно найти причины, объясняющие и в то же время подтверждающие эту нормальность.

Прежде всего преступление нормально, поскольку общество без преступности попросту невозможно.

Преступление, как мы показали в другом месте, представляет собой действие, оскорбляющее некие коллективные чувства, особенно сильные и явно выраженные. Для того чтобы в каком-то обществе перестали совершаться действия, признаваемые преступными, требуется, чтобы оскорбляемые ими чувства встречались во всех индивидуальных сознаниях без исключения, причем в степени, которая необходима для сдерживания противоположных чувств. Даже допуская, что это условие может быть выполнено, преступление все-таки не исчезнет, а лишь изменит форму, потому что та же самая причина, которая осушила бы таким образом источники преступности, немедленно откроет новые источники.