Правила социологического метода

Сказанное нами об общей социальной среде вполне применимо и к частным средам отдельных групп внутри общества. Например, в зависимости от большей или меньшей многочисленности семьи и степени ее замкнутости резко меняется характер домашней жизни. Точно так же, если бы профессиональные корпорации изменялись таким образом, что каждая из них распространилась бы по всей территории, вместо того чтобы оставаться, как прежде, в пределах одной общины, то их деятельность сильно бы поменялась. Вообще говоря, профессиональная жизнь будет различаться в зависимости от того, окажется ли среда, свойственная каждой профессии, организованной прочно или слабо, как ныне. Тем не менее воздействие этих частных сред не может быть сопоставлено с воздействием общей среды, ибо первые подвержены влиянию последней. Именно к ней приходится всегда возвращаться в процессе объяснения. Ее давление на частные группы определяет изменения в их устройстве.

Эта концепция социальной среды как определяющего фактора коллективной эволюции в высшей степени важна. Если от нее отказаться, социология не сможет установить никаких причинных связей.

В самом деле, без этого разряда причин у нас нет сопутствующих условий, от которых могли бы зависеть социальные явления. Ведь если внешняя социальная среда, то есть та, которая образована соседними обществами, способна осуществлять какое-либо влияние, то это влияние на оборонительные и наступательные действия общества; кроме того, она проявляет себя только при посредстве внутренней социальной среды. Значит, основные причины исторического развития нужно искать вовсе не среди circumfusa[104] (текущих событий), а среди событий прошлых. Они сами составляли бы частично это развитие, более отдаленные по времени его стадии. Современные события социальной жизни вытекали бы не из текущего состояния общества, но из событий предшествующих, из исторических прецедентов, а социологические объяснения сводились бы исключительно к установлению связи между прошлым и настоящим.

Правда, может показаться, что этого достаточно. Не говорят ли обыкновенно, что цель истории состоит именно в том, чтобы связать события в порядке их следования? Но непонятно, каким образом данная ступень цивилизации может служить определяющей причиной следующей за ней ступени. Стадии, через которые последовательно проходит человечество, не возникают одна из другой. Мы осознаем, что прогресс, достигнутый в конкретную эпоху в области права, экономики, политики и т. д., делает возможным дальнейший прогресс, но в чем же он его предопределяет? Это лишь отправная точка, позволяющая идти дальше, но что побуждает нас делать следующий шаг? Приходится допускать наличие некоего внутреннего устремления, которое непрерывно подталкивает человечество двигаться дальше и дальше – чтобы полностью реализовать себя или чтобы увеличить свое счастье; тогда задачей социологии становится выяснение порядка развития этого стремления. Но, даже оставляя в стороне все трудности, которыми отягощена эта гипотеза, надо признать, во всяком случае, что закон, выражающий это развитие, не содержал бы в себе никакой причинной связи. Ведь причинная связь может быть установлена только между двумя данными фактами, а указанное стремление, признаваемое причиной развития, нам не дано; оно лишь постулируется и конструируется умозрительно из тех следствий, которые ему приписывают. Это своего рода разновидность побудительной способности, которую мы воображаем как бы лежащей в основе движения. Но фактической причиной какого-либо движения может быть только другое движение, а не его потенция. Итак, экспериментально мы в состоянии выделить разве что ряд изменений, между которыми нет причинной связи. Предшествующее состояние не производит состояния последующего, отношение между ними исключительно хронологическое. Поэтому в таких условиях никакое научное предсказание невозможно. Мы можем уверенно описывать, как явления следовали друг за другом до сих пор, но не можем знать, как они станут следовать друг за другом в будущем, потому что причина, от которой они признаются зависящими, не определена научно и неопределима таким способом. Пусть обыкновенно признается, что эволюция будет продолжаться в том же направлении, в каком она шла раньше, это лишь простое предположение. Ничто не убеждает нас, что уже воплощенные факты достаточно полно выражают характер указанного стремления. Словом, мы не в состоянии предугадать цель их развития по ранее пройденным стадиям. Нет поводов думать, будто избранное направление развития должно быть прямолинейным.