Правила социологического метода

Рассуждая дальше, скажем, что социология и позитивистская философия имплицитно связаны друг с другом. Утверждения единства природы было и вправду недостаточно для того, чтобы социальные факты сделались содержанием новой науки. Материалистический монизм точно так же признает человека частью природы, но, усматривая в человеческой жизни, будь то жизнь отдельной личности или общества в целом, простой эпифеномен физических сил, он фактически лишает всякой пользы и социологию, и психологию. С этой точки зрения социальные явления, как и индивидуальные представления о них, словно поглощаются своим материальным субстратом, который, как утверждается, один подлежит научному исследованию. Поэтому для возникновения социологии мало было провозгласить единство реальности и знания: это единство требовалось дополнительно подтвердить посредством философии, признающей естественную неоднородность объектов. Мало заявить, что социальные факты регулируются некими законами. Нужно также убедительно доказать, что они подчиняются собственным законам, специфическим по своей природе и сопоставимым с физическими или биологическими законами, но не сводимым напрямую к последним. Более того, для нахождения этих законов разуму следует обращаться непосредственно к области социального, рассматриваемой в целом, без участия каких-либо посредников или суррогатов, во всей ее сложности. Нам известно, что для Конта различные фундаментальные науки были независимыми друг от друга, пускай в совокупности они образуют однородную систему. Единство позитивистского метода нисколько не препятствует специфике. Тем самым благодаря тому факту, что социология ставилась в один ряд с естественными науками, обеспечивались ее самостоятельность и индивидуальность. Но принцип, служивший тому залогом, явно предполагал широкое сравнение с предыдущими науками, их методами и результатами; данное сравнение могло быть предпринято только через тщательно продуманный философский синтез, например через синтез позитивистской философии.

Поскольку она родилась от философии, социология по необходимости была изначально обязана демонстрировать особенность, присущую всякой философской дисциплине, а именно тягу к общим, всеобъемлющим взглядам в ущерб вниманию к фактам и конкретным их исследованиям. Следовательно, для нее было вполне естественным развиваться вне любых специфических методов, в качестве автономного способа мышления, способного к самодостаточности. Более того, такое развитие оправдывалось современным состоянием социальных наук и тем духом, который их пронизывал (последний существенно отличался от духа, в котором развивалась новая наука). Недаром Конт упрекал политическую экономию своего времени не в том, что она не является истинно позитивистской наукой, а в том, что она по-прежнему насыщена метафизической философией и погрязла в бесплодных дискуссиях об элементарных понятиях ценности, полезности и производства. Такие дискуссии, по его словам, напоминали «диковинные споры средневековых школяров об основных свойствах чисто метафизических сущностей»[126]

. Вдобавок единодушное признание экономистами «потребности в изолировании их так называемой науки по отношению к социальной философии в целом» справедливо показалось ему «невольным, решающим, хотя и косвенным, признанием научной бесполезности данной теории… Ибо по самой природе предмета социальных исследований, равно как и всех исследований, относящихся к живым существам, различные общие свойства по определению прочно связаны друг с другом и рационально неразделимы до такой степени, что их возможно четко обозначить и разъяснить только посредством друг друга»[127]. Фактически не подлежит сомнению, что понятие естественного закона в толковании Конта оставалось чуждым для экономической науки. Разумеется, экономисты свободно употребляли слово «закон», но в их устах оно не имело того значения, которое приобрело в естественных науках. Их законы не подразумевали отношений между фактами, объективно наблюдаемыми среди объектов; они имели в виду чисто логические связи между концепциями, составленными исключительно идеологическим образом. Для экономиста задача состояла не в том, чтобы выявить происходящее на самом деле или исследовать, как конкретные следствия порождаются из не менее конкретных причин, а в том, чтобы мысленно комбинировать сугубо формальные понятия, будь то стоимость, полезность, дефицит, предложение и спрос. То же обвинение можно выдвинуть против современных теорий о праве и морали – теорий Монтескье и Канта.