В итоге, пускай социальные науки все чаще ориентируются на социологию, во многом эта ориентация по-прежнему остается робкой и бессознательной. Мы считаем насущной задачей социологии уточнение ее содержания и метода, выделение сути и обретение большей осознанности. Социологическая идея должна глубже проникать в различные технологические дисциплины. Последние вполне могут стремиться к этому спонтанно, но их движение будет медленным и шатким. Если указанное условие удастся выполнить, концепция Конта перестанет быть простым интеллектуальным упражнением и превратится в реальность. Ведь единство области социального неспособно найти себе подходящее выражение лишь в нескольких общих философских формулах, бесконечно удаленных от фактов и подробных исследований. Такая идея должна опираться на механизм, основанием которого послужит совокупность различных, но прочно связанных наук, каждая из которых наделена чувством общности с прочими. Более того, мы можем предсказать, что эти науки, как только получится их организовать, воздадут философии сторицей за ее первоначальный вклад. Ибо из отношений, установленных между ними, родятся общие доктрины, которые сольются в сердце устроенного таким образом организма и станут предметом обновленной, возрожденной социальной философии, по определению позитивной и прогрессивной, как и сами науки, каковые она увенчает.
Обсуждение отношений этнографии и социологии (1907)
Рене Вормс[184]
утверждает, что, согласно этимологии, этнология – это просто описание народов; социология же есть наука об обществах. Первая только собирает материал, а вторая, используя накопленные материалы, возводит конструкции. Первая анализирует, вторая синтезирует. Более того, этнология изучает лишь варварские и дикарские общества; социология ничуть не меньше по крайней мере интересуется обществами цивилизованными. Этнография погружена сугубо в настоящее, потому что человек описывает исключительно то, что видел своими глазами; социология, напротив, принимает во внимание прошлое. Из всего этого можно сделать вывод, что социология заимствует из этнографии часть фактов, которые далее уточняет, но этим и ограничивается. Насколько важна эта часть? Имеются основания сомневаться в ее ценности.Этнография сослужила социологии немалую службу в период становления социологической науки. Так, исследования института семьи у более цивилизованных народов выявили множество форм брачного союза (андрогамия[185]
, классовый брак и т. д.), изучение которых оказалось чрезвычайно полезным для социологии и позволило расширить наши представления о семейной организации. Но сегодня складывается впечатление, что социология может добиться куда большего, исследуя современное состояние великих цивилизованных обществ Запада.Изучение последних не только приносит больше практической пользы, но и обладает с научной точки зрения большим потенциалом: эти общества, будучи намного более сложными, обеспечивают нас богатством материала для исследований.
Сама их история, изучение предшествующих социальных форм в тех же географических областях сулит, быть может, больше выгод, нежели описание уцелевших отсталых племен: эти общества более совершенны по типу и явно более способны к достижению идеального состояния. Потому этнографические данные не должны считаться основным источником сведений для современной социологии.
Председатель благодарит Рене Вормса и отмечает, что сам он не намеревался высказываться по вопросу, обозначенному в программе, но, поскольку Вормс предложил и ему поделиться своим мнением, он полагает, что было бы невежливо отказаться от этой возможности.
Предельно ясно, что социологию не следует отождествлять с этнографией. Но лично ему [Дюркгейму] кажется невозможным сводить этнографию к чисто описательным исследованиям. Ведь фактически нет таких этнографических работ, которые не носили бы одновременно описательного и объяснительного характера. Если социология выходит за рамки этнографии, сама этнография, с другой стороны, является социологической наукой. Кроме того, слово «этнография» не имеет строгого общепринятого значения. Считается, что это дисциплина, предметом изучения которой являются нецивилизованные общества; но в таком случае определение выглядит крайне расплывчатым, ибо не существует человеческих обществ, напрочь лишенных признаков цивилизованности. Перед нами всего-навсего очередные научные рамки, которым, поскольку они созданы эмпирически, суждено в дальнейшем трансформироваться – по мере того как различные отрасли социологии станут отчетливее осознавать себя и свои прочные связи друг с другом.