Эти причины, на которые указывают участники событий, полностью лишены какого бы то ни было значения и должны, как правило, трактоваться в качестве крайне подозрительных гипотез. Со своей стороны, я не знаю ни одного случая, когда участники событий осознавали бы подлинные их причины. Желая объяснить такие явления, как религиозные запреты, например patria potestas[187]
у римлян, сочтете ли вы обоснованными те причины, которые приводили римские правоведы?Факты подобного рода возможно истолковывать лишь с опорой на экспериментальный метод, лишь путем медленного и объективного исследования. Что на самом деле может индивидуальное сознание знать о причинах столь значительных и сложных фактов?
Сеньобос
: Мы не говорим об одних и тех же фактах. Я рассуждаю просто о событиях, об исторических фактах, которые имели место единожды.Дюркгейм
: Но каков показался бы нам биолог, который рассматривал бы свою науку просто как рассказ о событиях, происходящих в человеческом теле, без изучения функций этого организма? Более того, вы сами упоминали в докладе о религиях, обычаях и институтах.Сеньобос
: Я говорил о них как о явлениях второго порядка, которые важны историку, но в отношении которых он чувствует гораздо меньше свободы.Дюркгейм
: Мы ровным счетом ничего не понимаем в событиях как таковых, то есть в фактах, в их развитии и в изменениях. Мы не в состоянии постичь эти, как вы выразились, явления первого порядка, если не изучить тщательно религии и социальные институты, которые представляют собой физиологическую структуру общества.Сеньобос
: Да, может быть.Дюркгейм
: По крайней мере, вы признаете, что в отношении институтов, верований и обычаев сознательные мотивы участников событий больше не занимают того привилегированного положения, которое вы им ранее приписывали?Сеньобос
: Я не утверждаю, что гипотезы участников событий бесполезны; я считаю, что их надлежит осмысливать куда более критически, прежде чем соглашаться с этими мотивами. Ибо опять-таки мы имеем дело в первую очередь с сознательными мотивами.Дюркгейм
: Итак, в любом случае историк вынужден учитывать сознательные причины? А все остальное остается для него закрытой книгой?Сеньобос
: Не совсем закрытой, но сознательная сторона привлекает больше.Дюркгейм
: Значит, причины, непосредственно доступные историку, суть внутренние мотивы, какими те кажутся участникам событий? Почему же они занимают это особое, привилегированное положение?Сеньобос
: Тут все очень просто: дело в том, что участники и очевидцы событий дают объяснения сознательных действий. Несомненно, они могут ошибаться, и мы должны относиться к их объяснениям критически. Но, несмотря ни на что, у них имеются способы узнать кое-что недоступное нам.Дюркгейм
: Если у нас нет других способов познания, мы должны отказаться от изучения истории. Если смотреть на историю так, как смотрите вы, то люди, к ней непричастные, могут утешать себя и даже радоваться тому, что они этого не делают.Сеньобос
: Действительно, в истории нет абсолютной определенности, если мы притязаем на понимание причин. Об этом говорит хотя бы тот факт, что объяснения явлений всегда различны и никогда не сходятся.Дюркгейм
: Ваш метод ведет к нигилизму в его наивысшей степени. Зачем же мы уделяем столько внимания изучению и преподаванию истории? Ведь получается, что это пустая трата времени, которая оборачивается поразительно скудными результатами.Сеньобос
: Прошу прощения, но функция истории – напоминать тем, кто забывает, о взаимозависимости событий и постоянном взаимодействии между различными последовательностями фактов, которые мы естественным образом склонны разделять на, так сказать, водонепроницаемые отсеки. Тем самым она оказывает сильнейшее влияние на ориентацию разума. Она наглядно доказывает, что изолированные, дискретные явления попросту не существуют.Дюркгейм
: Тем не менее всем, кто занимается изучением прошлого, хорошо известно, что непосредственно воспринимаемые мотивы и очевидные причины обыкновенно мало что значат. Мы должны гораздо глубже проникать в реальность, если хотим ее понять. Иначе, если у нас нет возможности установить другие причины, мы должны откровенно признать, что не можем отыскать каких-либо реальных причин. Вы правильно различаете и, кажется, противопоставляете причину и закон. Но что такое причина, которая не является законом? Ведь любая причинно-следственная связь есть закон.Сеньобос
: Вовсе нет. Некоторые события происходят лишь однажды, а их причину можно установить.