Приключения режиссера

А еще Элина Быстрицкая азартно играла в бильярд! Рассказывала, что играть ее научил отец, еще в детстве. Потом бильярдисты сделали ее почетным президентом своей федерации, стали приглашать на турниры. Актриса не только за бильярдом следила, еще увлекалась боксом. Конечно, как зритель. Но знала многих боксеров, ориентировалась в мировой табели о рангах. Все ее увлечения были серьезными, она, как писал Пастернак, во всем стремилась дойти до самой сути. Была не из тех, кто, едва попробовав, называет себя «спортсменом» или «гонщиком». Если за что-то бралась, должна была стать ну если не лучшей, то хотя бы одной из лучших. Быстрицкая была бойцом!

А вызовов в своей жизни ей пришлось принять немало. Чего стоила история, когда в правлении театра усомнились в том, что она была на фронте, – документов-то не было. Никто не мог поверить, что 13-летняя девочка работала лаборантом в госпитале. Элина Авраамовна завелась, поехала в архив Министерства обороны. Объяснила, что была вольнонаемной, просила хоть что-нибудь найти. Называла номера госпиталей, фамилии начальников лабораторий, политруков… В результате удалось найти бухгалтерские ведомости на зарплату, на паек… Ей зачислили 1,5 года боевого стажа. Быстрицкая принесла документы в театр. Ей даже вручали награды как участнику войны, хотя с ее окончания прошло уже сорок лет.

Она любила акцентировать внимание на том, что была медиком.

Говорила: «Я сама медицинский работник, я все знаю про свои сосуды, про свое сердце…». Но мне признавалась: «Хорошего врача из меня бы не вышло. Я столько смертей видела в войну, столько страданий, что просто больше не могла на это смотреть… Пошла учиться на медика только потому, что этого хотел мой отец, военный врач. Но вот как-то ночью нам пришлось с ним принимать роды. Родилось четверо детей, один за другим, и все с патологиями! Я пришла домой, посмотрела на себя в зеркало и увидела седые волосы. А ведь мне было всего 19 лет! Мне стало страшно, я поняла: не могу».

Именно поэтому Быстрицкая, несмотря на современные достижения косметологии и медицины, никогда себе ничего не колола, не думала о пластических операциях. Она считала, что любое вмешательство в организм человека – если только это не болезнь, не ранение – губительно. Не понимала, как люди могут добровольно ложиться под нож.

Ее красота даже в поздние годы потрясающая! И что бы сама Быстрицкая про свою красоту ни говорила, она ее берегла. Рассказывала мне, что на ночь обматывает эластичными бинтами щеки и подбородок для поддержания тонуса кожи. И был случай, когда она ехала на гастроли с одним актером в СВ. Актер заснул пораньше, а ночью проснулся. Включил свой маленький личный ночничок… и закричал в ужасе. Потому что Элину Авраамовну в этих «приспособлениях» спросонья не признал.

При этом я не могу сказать, что актриса ограничивала себя во всем. Она любила вкусно поесть, на банкетах в театре с удовольствием выпивала несколько бокалов красного вина или пару-тройку рюмок водки. Другой алкоголь – коньяк, пиво – не признавала. Всегда говорила: «Я пью чистые напитки и поэтому прекрасно сплю». И в конце вечера всегда доставала портмоне, чтобы за всех расплатиться. И тут же прибегали хозяйка буфета и главная повариха, махали руками: «Элина Авраамовна, денег не нужно, это вам от заведения, вы только приходите к нам почаще».

Она ценила народную любовь, привыкла к ней, и поэтому история с молодым охранником, который грубо с ней обошелся, так потрясла ее. Этот парень не узнал актрису и спросил у нее пропуск. Она посмотрела на него как на сумасшедшего и с достоинством сказала: «Я народная артистка Элина Быстрицкая!» А паренек ответил нечто типа: «Элина… Фигина… Пропуск давайте!» Быстрицкая отправилась прямиком в дирекцию и устроила там разнос. Вахтерам раздали книжечки с фотографиями и именами всех артистов театра… Ей объясняли, что парень молодой совсем, он и «Тихий Дон» не смотрел, не мог он ее узнать… Но Элина Авраамовна восприняла этот эпизод как оскорбление и в то же время как первый звонок – решила, что ее начали забывать…