Приключения режиссера

Но здоровье ее уже подводило. Мы с ней тогда обсуждали пьесу Жана Сармана «Мамуре», где героине 104 года. Видя, что актрисе все тяжелее ходить, я предложил ей сыграть роль в инвалидном кресле. Быстрицкая словно окаменела: «Я в каталку не сяду!» А потом решила, что должна поехать в Израиль, чтобы опытные врачи поставили ее на ноги. Помню, как звонила и говорила: «Я должна себя привести в порядок за этот год». И опять ничего не сдвинулось с места. Врачи ей сказали, что в Израиле страшная жара и ей туда ехать нельзя. А люди, организовывавшие ее концерты, отвлекли новыми выступлениями. Она собирала Кремлевский дворец, пахала, отдавая все силы! Сначала выдерживала трехчасовые концерты, потом выходила и пела всего три песни, потом две, а потом всего одну, и ее уводили. Гордая Быстрицкая, которая некогда, заходя на мою репетицию, бросала свою трость в угол, уже не стеснялась стоять перед зрителем с палочкой. Я понимал, что процессы, которые начались, необратимы…

Да, к сожалению, в театре ей не удалось воплотить все задуманное – ее талант был значительно крупнее. Но, как говорили древние, характер – это судьба…

Бронная

Вскоре после «Нижинского» я стал главным режиссером Театра на Малой Бронной. Видел, что память Михоэлса, который когда-то работал в этом здании, увековечена, а мемориальной доски Эфросу, который поставил там лучшие свои спектакли, нет. Но едва заикнулся – получил такой отпор! Оказывается, многим не нравилось то, что делал Анатолий Васильевич. Его ведь и из Ленкома убрали отнюдь не чиновники от культуры. Почему он ушел на Таганку, когда вся Москва ломилась на спектакли Эфроса на Малой Бронной? Много тогда об этом узнал.

Лев Дуров прямо заявил: мол, моей доски на театре нет, почему мы должны вешать ее Эфросу? Поразительно, я видел Льва Константиновича в спектаклях Эфроса, Дуров сыграл в них лучшие свои роли, как и Броневой, и Козаков. В какой-то степени повторился библейский сюжет: ученики отступились от мастера, его никто не защитил.

Дуров был блистательным актером, а человеком совершенно других качеств, обожал интриги. Начал ставить спектакли сам, просил Анатолия Васильевича научить, как обращаться с текстом. А позже утверждал: «Я сам могу работать режиссером и должен быть здесь главным». В итоге у него ничего не получилось – зритель перестал ходить в театр…

Проклятое место: Михоэлса убили, Эфроса изгнали. Перед уходом на Таганку в душе Анатолия Васильевича поселился панический страх, он перестал ездить в метро: «Стою в толпе, прибывает поезд. А я боюсь – вдруг какой-то сумасшедший сейчас под него толкнет?» Когда поделился этим, я чуть с ума не сошел. Подумал: это режиссерская паранойя. Но так он предчувствовал ситуацию, когда стали предавать ученики. Мистика? Возможно… К таким вещам отношусь уважительно.

На Таганке Эфроса считали пришлым, театр не стал его домом. Инфаркт, унесший жизнь Анатолия Васильевича, на совести труппы. Справедливо знаменитое выражение: «Артисты как дети, но сукины дети!». Более зависимых, но и жестоких существ нет. Они проявляют порой детскую безжалостность, особенно если не понимают, куда ведет Мастер. Ломают дорогую игрушку…

Мне удалось собрать на Малой Бронной уникальный репертуар. «Портрет Дориана Грея» не шел в Москве. Главного героя сыграл никому тогда не известный Даня Страхов. В «Лулу» блистала Алена Яковлева, дочь Юрия Васильевича, с которой работал еще в Сатире. Женя Крюкова сыграла Анну Каренину, поскольку в труппе не было актрисы на эту роль.

Я приглашал актеров со стороны, что возмутило Дурова. Хотя он не мог бросить в меня камень, к его семидесятилетию я поставил спектакль «Метеор» Дюрренматта, где дал Льву Константиновичу главную роль и занял всю его семью – и супругу, и дочь Катю, и зятя Володю Ершова.

Те, кто оказались за бортом, затаили злобу. Хотя, придя в театр, я не уволил ни одного человека, кто-то просто отошел в тень и перестал играть роли в постановках, которые не собирали зрителей. Как только закончился мой контракт, я ушел из театра. Бог им судья…

Бостон

В Америке, в Бостон Юниверсити, я вел факультатив для особо продвинутых. Теория режиссуры. Что вообще поразительно! Я не понимал иногда, зачем им это нужно. Вместо того чтобы поехать на каникулы, они ждали занятий с русским режиссером, причем это же чисто игровые семинары, не лекции. Мы работали этюдным способом. Им это очень нравилось. Два человека после моих семинаров сразу получили работу. В этом случае рейтинг педагога возрастает неимоверно. Огромная армия безработных актеров обеспечивает здоровую конкуренцию, чего нет у нас в России. Стопроцентная готовность в момент X прийти и доказать всем, что это твоя роль и что именно ты должен играть, у них норма.