Родственники и друзья господина де Лаколиньера[1238]
, состоящего при моем дорогом посланнике Сегюре, которого я люблю как самого себя и за Ваши милости к которому я имею честь Вас благодарить, просят меня рекомендовать также его Вам. Он пользуется большой любовью и уважением во Франции и достоин даже, как сказали мне в Версале, предстать перед Вами с поклоном. И я хотел бы испытать подобное счастье. Таким образом, пока я ожидаю, что оно приключится со мной в конце 86‐го или начале 87‐го года, сохраните для меня малую толику памяти и примите заверения в нежной и почтительной преданности, с которой я имею честь быть,любезный князь,
Вашей Светлости
Принц де Линь Г. А. Потемкину, б. д.[1239]
Поскольку князь позволил мне дать ему отчет о моих польских делах, о которых у меня нет надежных сведений, дабы изложить подробности, а сам я там не был, то я прошу его соблаговолить поручить общую заботу о них господину Штакельбергу[1240]
и также сообщить о них Ее Величеству, дабы она соизволила принять в них участие.Епископ Виленский просит собрать в самом Вильно комиссию из числа российских чиновников или уполномоченных лиц, дабы определить, являются ли его требования справедливыми.
Между тем он выдвинул их моему сыну в суде по делу о разделе имущества Массальских, которое ему причитается.
Он уверил меня, что господин Штакельберг предложил ему отказаться от своих притязаний в обмен на пожизненную ренту в три тысячи дукатов. Если это верно, то вот доказательство, что у сих притязаний есть некоторые основания.
Именно поэтому я полагаю, что можно дать согласие на создание этой комиссии, дабы изучить дело. Но поскольку для двора было бы чересчур накладно принимать в расчет подобные притязания и компенсации, о которых иные семьи могли бы с тем же правом просить для возмещения своих убытков, случившихся во время войны, то решение комиссии, высочайше утвержденное Ее Величеством, должно будет всегда восприниматься как милость и как следствие преданности, которую епископ Виленский и все Массальские, по их словам, всегда питали к российскому двору.
Г. А. Потемкин принцу де Линю, Елисаветград, 2(13) мая 1788 г.[1241]
Первые операции наших армий, по личному мнению Его Императорского Величества, должны разворачиваться между Днестром и Бугом, и моя августейшая государыня, приняв этот принцип, приказала командующим своих войск действовать соответствующим образом.
План по взятию Хотина[1242]
корпусами императорских и королевских войск в Буковине, не будучи исполнен вовремя, не имел желаемого успеха в том, что касается покорения этого места, но этот корпус получил иные преимущества, а именно в том, что вглубь Молдовы были посланы отряды, вплоть до самых Ясс, где был захвачен господарь[1243] и была занята его резиденция.Я замечаю, что нападение на Хотин не показалось нам делом безусловно решенным, поскольку в соответствии с намерением Его Величества Императора принц Кобургский должен был атаковать, только когда украинская армия перейдет через Днестр. Между тем принц Кобургский просил у нас артиллерию и вел речь только об осаде Хотина, которую намеревался предпринять. Отсюда прежде всего проистекали всякого рода недоразумения и в конце концов невозможность устроить осаду, которую сам принц Кобургский признал, решил держаться исполнения первоначального плана и разворачивать операции наших армий между Бугом и Днестром.
Отсюда получилось бы то преимущество, что наши армии приблизились бы друг к другу и мы смогли бы действовать всеми нашими силами, чтобы уничтожить врага, если бы он пришел с этой стороны. После решающего удара подобного рода крепости пали бы сами собой, не принеся больших потерь. Кроме того, такое расположение наших армий закрыло бы осаду Очакова со стороны Бендер.
Но взятие города Яссы, посредством которого оказались захвачены склады, снабжавшие продовольствием Хотин, перехвачены транспорты и территория была сужена до предела, вынуждает нас действовать между Днестром и Прутом. Что касается меня, то я нахожу это полезным для общего дела.
Располагаясь в той же стороне, что и Бендеры, украинская армия вынудит противника сидеть в крепости и прикроет также действия моей армии у Очакова, а ее правый фланг, соприкасающийся с буковинским корпусом, который в таком случае должен обязательно подчиняться графу маршалу Румянцеву-Задунайскому, поставит Хотин перед необходимостью сдаться.
Может статься, с божьей помощью большая часть врагов с этой стороны будет уничтожена, что откроет дорогу к победам, которые мы разовьем, насколько это возможно.