Пара суток промелькнула довольно быстро – в атмосфере пьяного угара и попытках убедиться в том, что мы не развалимся при посадке. Доводя себя до окончательного отупения, я садился в рубке, пилотской, как ее звал Травер, и всматривался в мерцание гиперпространства, рискуя заработать гиперупоение или гиперпсихоз. Или как это явление еще называлось. Бесконечно смотреть можно на нашем корабле только на две вещи: на Нейлу и на гиперпространство, за неимением открытого огня. А работал у нас только астродроид – наблюдать за куском метала было скучно.
Вид, строго говоря, однообразен. И если он становится необычным, или замирает надолго, то дела неважные. Движение столь быстрое, что заметить якоря, за которые цепляется маршрут сложно. Но можно. Вот то искажение и яркий свет – черная дыра в окружении туманности. Близко проходить нельзя, но я зацепился за край гравитационной ямы для того, чтобы срезать путь маневрами по Крэш и Форн координатам.
И чем дольше я вглядывался в эту бездну, тем больше видел. Странного и невообразимого. Было это то, что проникало сквозь прозрачные плиты транспарстила или возникали эти видения сразу в моей голове – я не знал. Но если это была одна из форм безумия, поскольку капитан не видел ничего в этом мареве, то я не спешил от нее отказаться. Сколь ни было бы чуждо это зрелище - оно было прекрасно в своем полном безразличии к той космической пылинке, которую представлял из себя наш корабль. Мрачное величие в глазах того, кто не претендует на собственную ценность, обретало новые краски.
Все это время я сидел и ждал того, что мы окажемся близко к какой-нибудь сверхновой. Но компьютер заранее сообщить о таком не мог. Мы двигались, как пущенная стрела, не ведая, куда мы летим. Вслепую, как ракета, не оснащенная навигационными системами. Датчики могли уловить лишь критические отклонения и скорости изменения параметров. Но даже тогда аварийный выход из гиперпространства мог привести к тому, что нас в ходе него вынесет куда-нибудь не туда.
Я знал о погрешности совершаемых маневров, но не мог сказать, насколько мы отклонились от курса. Вернее не мог, пользуясь техническими средствами. А средства навигационной системы, расположенной в моей голове, говорили мне, что все идет неплохо.
– Травер! – я вызвонил капитана.
Он не ответил, но пошатываясь, прошел в рубку.
– Мы выходим? – он выражал такую тоску и надежду, что мне стало его жалко.
– Через пару минут.
– Похоже, один этап пройден. Мне нужно промочить горло.
Удивительно, но к концу путешествия немного воды у нас все же появилось. Система жизнеобеспечения включала и рециркуляцию воды. Как выделением ее из жидких отходов, так и осаждением конденсата из воздуха.
Огоньки гипера постепенно собрались в кучки звезд. Вдали россыпью углей на ночном небе горело звездное скопление. Ирония судьбы – такая плотность звезд, а жизнь там невозможна. Слишком много света и радиации. То, что дает жизнь, ее же и убивает. Сама галактика намекает о неразрывном союзе жизни и смерти.
Я развернул корабль, так, чтобы через транспарстил была видна серая планета и ее звезда – такой же невзрачный оранжевый карлик. Большой, намного больше солнца. Но привычная для разума существа, вышедшего к звездам с поверхности планеты, картина не учитывала расстояния – звезда была меньше солнца. Жизнь обычно встречается именно в таких непримечательных местах. Вид расцвечивало только сияние плазмы в верхних слоях атмосферы – у нее было солидное магнитное поле, отражавшее солнечные порывы.
– Это Апатрос? – спросил капитан.
– Да, это он.
В карте Галактики содержались не только координаты планет – но и их краткие описания. Вроде того, какие законы действуют на той или иной территории, численность населения и наиболее крупные поселения. А также наличие голосвязи. Здесь она должна была быть. Где-то гигабит в секунду на всю планету. Это кстати для такой дыры очень внушительно. Я перенес на навигационную карту данные из справочника.
– Поселение на обратной стороне, – указал я пальцем. – И всего одно. Во всяком случае, официально.
– Давай подлетим к нему, – он ввел, запустив обе руки в голопроекцию пространства, маршрут до шахтного поселения. Меняя пассами рук и пальцев масштаб и ракурс. Я так сделать не мог, хотя ожоги и почти сошли на нет.
Сквозь холод космоса и малость через гиперпространство, обходя таким образом релятивистские барьеры, донеслась радиоволна.
– Корабль без идентификационного номера, выйдите на связь, – голос диспетчера был уставшим и раздраженным, его, похоже, расстроило то, что мы оторвали его ото сна или иного дела, а не то, что летали с выключенным транспондером.
– Говорит капитан Травер Последний. Мое судно терпит бедствие. Как поняли?
– Понял вас. Какова ситуация на борту?
– Выведен из строя навигационный компьютер. Вынуждены выйти в вашей системе.
– Как вы вообще прыгнули? – удивился диспетчер.
– Вручную. Гипернавигатор считал все буквально на пальцах. Ну, типа того.