Призрачный всадник

Нина Кадзама отказалась стать первой Командующей в истории, отменившей Кубок Хаоса, поэтому в день, предшествующий летнему солнцестоянию, несмотря на страшные разрушения в стихийных зонах и угрозу уничтожения всего Острова, у «Инкубаторского вестника» вышел спецвыпуск, посвящённый наездникам и единорогам, которым предстояло соревноваться во второй половине дня. Скандар заранее решил, что не пойдёт на Арену.

– Не понимаю, как Нина могла дать добро на его проведение, – удивлялась Фло.

Митчелл наклонился к газете:

– Она апеллирует к тому, что одержимости подвержены лишь юные наездники, вроде тех, кто тренируется в Гнезде. Её учёные считают, что их связи ещё не до конца сформированы, и это делает их уязвимыми к подобного рода атакам. И должен признать, всё действительно на это указывает.

– Поэтому же нам запретили лететь на Арену на единорогах, – угрюмо заметила Бобби. – А тащиться туда пешком – замучаешься.

– Лично я подумываю не пойти. – Фло покосилась на Скандара, залившего сосиски майонезом, но пока не съевшего ни кусочка, и ткнула Митчелла локтем в бок.

– Что? А, да. Я тоже! Завтра летнее солнцестояние, а мы совсем не продвинулись в поисках гробницы Первого Наездника.

– Вам необязательно оставаться из-за меня. – Скандар, вздохнув, поднял глаза от тарелки. – И пора признать очевидное: мы пролистали все книги, обговорили все варианты. Пара часов Кубка Хаоса ничего уже не изменит.

– Джейми идёт с нами, – осторожно сказал Митчелл. – Не хочешь составить нам компанию?

Скандар мотнул головой:

– Я не оставлю Негодяя.

– Но… – начала Фло.

– Мне нужно быть рядом с ним, – твёрдо сказал Скандар. – Д-даже если я не могу к нему прикасаться. К тому же у меня нет белой куртки, а снова притворяться водным магом я не хочу.

И пока друзья расписывали лица именами любимых наездников и единорогов и облачались в куртки своих основных элементов, Скандар в одиночестве отправился к стойлу Негодяя.

С самого турнира внутри него будто образовалась удушающая пустота, поглотившая все эмоции. Его ничего не злило и не расстраивало – ни шушуканье за спиной, ни мысли о Кенне и её диком единороге. Впервые в жизни он перестал рисовать. Его ничего не радовало и не воодушевляло, и ему приходилось напоминать себе, что нужно улыбаться, когда кто-то шутил или был к нему расположен. На Кубке Хаоса ему бы пришлось изображать восторг – но надолго ли у него хватило бы терпения притворяться и не обращать внимания на сопровождающие его повсюду испуганные взгляды? Лучше он побудет здесь, посидит перед стойлом Негодяя, где от него не требуется прилагать усилия.

Разумеется, он был здесь не один: отныне ему запрещалось оставаться с Негодяем наедине. У дверцы в стойло чёрного единорога стояли два стража с начищенными масками и заточенными мечами в ножнах. Поначалу он принял условия инструктора О’Салливан, но по прошествии пары дней ему начали сниться сны о Негодяе, в которых он ездил на нём верхом, гладил его по мягкой шее или просто касался его тёплого носа. Однажды поздно ночью он даже пришёл сюда и взмолился, чтобы его пустили внутрь, хотя бы на секунду, на одно прикосновение. Но без толку.

В ту первую ночь, когда его не пустили в стойло, Скандар впал в истерику и кричал и рыдал в доме на дереве, пока не уснул. Друзья пытались его успокоить, но они не понимали его. Не могли понять. В конечном итоге он лишь всех перепугал, и после этого загнал все эмоции глубоко внутрь себя, как делал раньше, когда над ним издевались в школе и он не хотел, чтобы папа узнал, а Кенна волновалась. Чтобы друзья не подозревали, как он на самом деле страдает. Но Удача Негодяя знал, и лишь благодаря периодическим утешительным импульсам, которые он отправлял по связи, Скандар не сходил с ума: «Я здесь. Ты в порядке. Мы всё ещё есть друг у друга».

День за днём, ночь за ночью Скандар проводил перед стойлом Негодяя. Стражи с ним не разговаривали, но время от времени – что продолжало его удивлять – компанию ему составлял Серебряный Клинок. Пока остальные единороги резвились днём на солнышке, серебряный часто возвращался в стойла и останавливался у дверцы Негодяя, посматривая то на него, то на Скандара своими тёмными как грозовые тучи глазами, будто пытался понять, почему они так расстроены, и, успокаивая, глухо ворчал.

Но в день Кубка Хаоса унылое дежурство Скандара прервал кое-кто другой.

– Во имя всех пяти элементов, что ты тут делаешь?!

Скандар поднял глаза на встревоженное лицо Агаты и вздохнул. Он не видел её с ночи после турнира.

– Вставай! – прошипела она и, не дожидаясь, когда он послушается, рывком поставила его на ноги. На новые объятия явно можно было не рассчитывать.

– Ай! Что вы делаете?! – возмутился Скандар. – Со мной всё нормально, просто оставьте меня в покое.

Но Агата, не слушая, потянула его за локоть за собой. Только когда они вышли под сень деревьев Гнезда, Скандару наконец удалось вырваться:

– Я не хочу оставлять Негодяя! Уж вы-то должны понимать!

– Это вредно – сидеть днями напролёт в темноте! – рявкнула Агата.

– А вам-то что? Решили вдруг заделаться моей тётей?