Призрак Оперы

Виконт де Шаньи, как сраженный ударом, опустился в кресло. Итак, Кристина у Ангела музыки! Госпожа Валериус, продолжая улыбаться, многозначительно приложила к губам палец.

— Только никому об этом не говорите!

— Будьте спокойны, — машинально произнес Рауль. Его мысли путались, и ему вдруг показалось, что вся комната завертелась, запрыгала в каком-то диком, непонятном танце.

— Подойдите ко мне поближе, — с тем же радостным смехом продолжала старуха, — дайте мне ваши руки, помните, как вы это делали, когда были маленьким. Я вас очень люблю, милый Рауль! И Кристина вас тоже любит!

— Как же!.. любит!.. — вздохнул молодой человек, стараясь разобраться в своих мыслях и невольно сопоставляя «гения» госпожи Валериус с «Ангелом» Кристины и мёртвую голову, явившуюся ему на ступенях церкви в Перро, с «призраком Парижской Оперы» о существовании которого он случайно узнал от театральных рабочих.

— Почему вы думаете, что Кристина меня любит? — спросил он, понижая голос.

— Она постоянно говорит о вас…

— Вот как!.. И что же она говорит?

— Она мне рассказывала, что вы ей сделали предложение, — рассмеялась старуха, показав два ряда великолепно сохранившихся зубов.

Рауль вспыхнул до корней волос и поднялся с места. Он мучительно страдал.

— Куда же вы бежите? Садитесь, садитесь!.. Так я вас и отпустила!.. Вы недовольны тем, что я рассмеялась… Ну, простите меня! Конечно, это не ваша вина… Вы не знали… Вы думали, что Кристина совершенно свободна…

— Значит она уже невеста? — сдавленным голосом спросил Рауль.

— Да нет же, нет! Вы же знаете, что, несмотря на всё свое желание, Кристина не может выйти замуж.

— Почему? Говорите же ради Бога! Я ничего не знаю.

— Из-за гения музыки.

— Опять он!..

— Да, он ей не позволяет.

— Не позволяет! Гений музыки не позволяет ей выйти замуж?..

Рауль готов был растерзать госпожу Валериус собственными руками. Бывают минуты, когда чрезмерная наивность достигает таких размеров, что производит пугающее впечатление. Но старуха, не подозревая бушевавшего в Рауле негодования, спокойно продолжала:

— Нельзя сказать, чтобы он ей именно запрещал… Он только говорит, что если она выйдет замуж, она уже больше не услышит его… Он уйдет навсегда… Конечно, ей этого не хочется, это вполне понятно.

— О, да, это очень, очень понятно! — как эхо повторил Рауль.

— Я была уверена, что Кристина вам об этом сказала, еще в Перро, где она была вместе с «добрым гением».

— А! Она там была с «добрым гением»?

— Да. Вернее, он ей назначил свидание на могиле Даэ, обещая сыграть на скрипке её отца «Воскресение Лазаря».

Рауль опять поднялся со стула и решительно произнес:

— Сударыня, я попрошу вас сказать мне, где живет этот «добрый гений».

Госпожу Валериус не удивил этот вопрос.

— На небе! — просто произнесла она.

Рауль не знал, что и подумать. Такая слепая вера в существование гения, покидающего небо только для того, чтобы посещать гримерные юных артисток, была недоступна его пониманию. Ему теперь стало ясно, какова должна была быть психология молодой девушки, воспитанной суеверным музыкантом и полусумасшедшей дамой, и какой опасности она подвергалась.

— Кристина по-прежнему честная девушка? — не мог удержаться он от вопроса.

— Клянусь моим вечным спасением! — возмутилась на этот раз старуха. — И если вы сомневаетесь, вам нечего здесь делать…

Рауль нервно теребил перчатки.

— Когда она познакомились с этим «гением»?

— Месяца три тому назад… Он как раз в это время начал ей давать уроки пения.

Виконт беспомощно всплеснул руками.

— Уроки пения! Где же?

— Теперь, когда она с ним уехала, я не знаю. Но две недели назад, они занимались в её гримёрной; в нашей маленькой квартирке это было бы неудобно из-за других жильцов. В театре же в восемь часов утра никого нет, и никто не мешает. Понимаете?

— Понимаю, понимаю! — воскликнул он и с такой поспешностью простился со старухой и выскочил из комнаты, что госпожа Валериус подумала, что он немножко «тронулся».

В гостиной он встретил горничную, и у него мелькнула мысль задать ей несколько вопросов, но ему показалось, что она улыбается, и, решив, что она над ним смеется, молча прошагал в переднюю. Да и, наконец, о чем спрашивать!.. Разве ему не все известно!.. Он, еле держась на ногах, побрел домой.

Ему хотелось кричать, разбить себе голову. И он верил в её невинность, в её чистоту! Он все это приписывал её наивности и простодушию! Гений музыки! О! Он теперь знал, кто это такой! Какой-нибудь слащавый, смазливый тенор. Как она должна была смеяться над таким ничтожным, глупым мальчишкой, как виконт де Шаньи! Отвратительная, лживая женщина!

Холодный воздух освежил его пылающую голову, и когда он пришел к себе, у него было одно желание: броситься на постель и плакать, плакать без конца. Но брат оказался дома, и Рауль, как ребенок, кинулся ему на шею.

Граф старался его утешить, не спрашивая никаких объяснений, да и самому Раулю не хотелось посвящать его в историю с «гением». Бывают случаи, когда жалость даже со стороны самых близких людей унижает.