Призрак Оперы

— Как вы можете осуждать человека, которого вы не только не знаете, но даже никогда не видели.

— Вы ошибаетесь, Кристина… По крайней мере, мне известно его имя. Вы напрасно скрываете… Вашего «ангела музыки» зовут Эрик.

Кристина побледнела, как полотно.

— Кто вам сказал?

— Вы сами!

— Когда?

— Сегодня ночью! Разве вы не помните, что войдя к себе, вы прошептали — «Бедный Эрик»! О! бедный Рауль это хорошо слышал.

— Вы опять подслушивали у дверей?

— Ошибаетесь! Я был в комнате, за портьерой.

— Несчастный! — в ужасе воскликнула она. — Вы хотите, чтобы вас убили?

— Может быть!..

В этих словах прозвучало столько любви и отчаяния, что Кристина не могла сдержать слез. Она вдруг взяла Рауля за руки и посмотрела на него с такой нежностью, что он сразу почувствовал, как затихает его горе.

— Послушайте, Рауль, — сказала она, — вы должны забыть не только имя, но даже самое существование голоса. И не старайтесь проникнуть в его тайну.

— Разве она так ужасна?

— Страшнее её нет на свете!..

Молодые люди замолчали. Рауль был удручен.

— Поклянитесь мне, что вы не будете стараться что-нибудь узнать, — снова сказала Кристина. — Поклянитесь, что вы не войдете в мою гримерную, пока я вас сама не позову.

— А вы обещаете меня когда-нибудь позвать, Кристина?

— Обещаю.

— Когда?

— Завтра…

— В таком случае, клянусь!

Таковы были их последние слова в этот день. Рауль поцеловал руку Кристины и вышел, проклиная таинственного Эрика и давая себе слово быть терпеливым.

Глава 11

На другой день он ее увидел в театре. На её пальце по-прежнему блестело кольцо. Она отнеслась к нему как-то особенно тепло, задушевно и долго расспрашивала о его планах на будущее. Он сказал, что отправление полярной экспедиции состоится ранее назначенного срока, благодаря чему недели через три, самое позднее через месяц, он должен будет уехать из Франции.

Она успокоила его, говоря, что он должен радоваться этому путешествию, которое послужит первой ступенью к грядущей славе, и на его слова, что никакая слава не может заменить ему любви, она журила его как ребенка, у которого всякое горе сиюминутно.

Наконец он сказал:

— Как вы можете, Кристина, говорить так легко о таких серьезных вещах? Может быть, мы никогда не увидимся, я могу умереть…

— И я тоже, — просто сказала она. — Улыбка сбежала с ее губ. Она задумалась. Вдруг неожиданная мысль мелькнула в ее голове, глаза заблестели.

— О чем вы думаете, Кристина?

— Я думаю о том, что мы больше никогда не увидимся…

— И это вас так радует?

— И что через месяц мы должны будем расстаться навсегда…

— От нас самих зависит никогда не расставаться.

Кристина закрыла ему рот рукой.

— Молчите, Рауль! Об этом не может быть и речи. Я не могу быть вашей женой, вы сами это знаете…

Ею вдруг овладела шумная веселость. Она шаловливо захлопала в ладоши. Рауль смотрел на нее с удивлением.

— Но это ничего не значит… да, конечно, — произнесла она, неожиданно протягивая ему руки, с таким жестом, как будто она ему их дарила, — конечно, если мы не можем пожениться, мы все-таки можем считать себя женихом и невестой… Об этом никто не будет знать. Если существуют тайные браки, отчего не быть тайным помолвкам?.. И так, Рауль, мы целый месяц будем женихом и невестой. А когда вы уедете, воспоминанье об этом месяце останется со мной на всю жизнь…

— Я буду счастлива… и это счастье никому не причинит огорчения, — задумчиво добавила она.

Рауль пришел в восторг от этой идеи и постарался поскорее провести ее в жизнь.

— Мадмуазель, — почтительно сказал он, отвешивая ей церемонный поклон, — имею честь просить Вашей руки.

— Да уж, они обе у вас, мой дорогой жених… Ах, Рауль, как мы будем счастливы этот месяц!

«Неосторожная! — думал про себя Рауль. — За этот месяц я заставлю ее позабыть «голос», так или иначе узнаю эту страшную тайну, и тогда Кристина согласится быть моей женой. В ожидании этого, что ж, поиграем в жениха и невесту!»

Что это была за очаровательная игра. Оба чистые душой и телом, как дети, они были безмерно счастливы.

Сколько было произнесено нежных слов, сколько уверений, сколько клятв верности! Даже мысль, о том, что через какой-нибудь месяц от этих клятв не останется и следа, придавала им какую-то особенную острую прелесть. Они играли своими сердцами, как другие играют в мяч, и надо было быть очень осторожными, чтобы не нанести ceбе удара. Однажды, приблизительно неделю спустя после начала игры, молодой человек не выдержал: «Я не уеду на северный полюс»!

Кристина, не ожидавшая по своей наивности такого результата, впервые поняла, как опасна была затеянная ею игра. Она ничего не ответила и, простившись, пошла домой. Это произошло в её гримёрной, где она обыкновенно назначала ему свиданья и где они иногда устраивали маленькие пиршества, довольствуясь несколькими бисквитами, стаканчиком портвейна и букетиком фиалок.