Призрак Оперы

Наконец, я пришла в себя и, привыкнув в темноте изредка освещаемой кое-где мерцавшими огоньками, увидела, что мы находимся в узкой подземной галерее, опоясывающей все здание Гран Опера. Я как-то раз заглянула туда из любопытства, но не рискнула спуститься ниже третьего этажа, испуганная неожиданным для меня зрелищем. У огромной раскаленной жаровни копошились какие-то черные демоны. Они размахивали лопатами и вилами, раздували огонь и, казалось, только ждали момента, чтобы схватить намеченную им жертву и бросить ее в докрасна раскаленную печь. И теперь в эту ужасную кошмарную ночь, полулежа на спине Цезаря, уверенно двигавшегося вперед, как будто дорога была ему хорошо известна, я опять увидела тех же демонов, но они были где-то далеко, далеко, отчего казались совсем крошечными, и по мере того, как мы изменяли направление, они то скрывались, то опять показывались, пока совсем не исчезли из виду. Между тем мы все шли. Я вам не могу, даже приблизительно, сказать, сколько времени длилось это странное ночное путешествие. У меня было только такое ощущение, как будто мы все кружимся, кружимся, спускаемся все ниже, ниже, до самой бездны подземелья. Вдруг откуда-то повеяло сыростью. Цезарь насторожился и пошел быстрее. Еще несколько минут и он остановился. Вокруг нас было уже не так темно. Все озарялось, каким-то странным голубоватым светом. Я посмотрела по сторонам. Мы стояли на берегу озера, и у наших ног колыхалась привязанная к пристани лодка.

При других обстоятельствах меня это нисколько бы не поразило, так как я отлично знала о существовании подземного озера, но теперь, вы можете себе представить, что я испытала при виде этого озера. Влияние ли это свежего воздуха, или чего еще, но мою апатию как рукой сняло, и лишь прежний ужас заставил меня сделать несколько резких движений. Мой страшный спутник это заметил и, сняв меня с седла, отпустил Цезаря, который крупной рысью побежал назад по темным галереям, звонко постукивая копытами по каменным ступеням лестницы. Между тем человек в маске перенес меня в лодку, отвязал ее от берега и стал грести. Я чувствовала на себе его пристальный взгляд. Кругом было тихо, мы беззвучно скользили по зеркальной поверхности озера, наконец, вошли в темную полосу и причалили к берегу. Он опять взял меня на руки. Я кричала, как безумная. Вдруг сильный свет ударил мне глаза. Меня положили на диван. Я одним взмахом вскочила на ноги. Посреди разукрашенной цветами гостиной, со скрещенными на груди руками, стоял человек в маске. Вдруг он заговорил:

— Успокойтесь, Кристина, вам нечего бояться!

И я узнала «голос»!

Мною овладело в одно и тоже время и удивление, и бешенство. Я бросилась к незнакомцу и хотела сорвать с него маску. Он меня остановил.

— Вам ничего не угрожает до тех пор, пока вы не дотронетесь до маски, — сказал он, и осторожно взяв меня за руки, подвел к стулу. Затем опустился передо мной на колени и замолчал. Это меня несколько ободрило. Я начинала понимать, в чем дело. Как ни таинственно было все это приключение, оно все-таки имело реальную подкладку, становилось доступно человеческому пониманию. Все окружающее меня: обои, мебель, вазы, даже цветы, которые, наверное, были куплены в известных мне магазинах и за известную плату, — все напоминало мне самую обыденную, банальную гостиную, отличавшуюся от тысячи подобных только тем, что она находилась в подземелье Парижской Оперы. Очевидно, я имела дело с каким-нибудь оригиналом, который, втайне от городских властей, поселился в недрах этого современного Вавилона, где, как и тысячи лет назад, царят разные наречия, разные нравы и разные понятия.

Но тогда, значит, «голос», тот самый «голос», который я сейчас же узнала, принадлежал не Ангелу, а человеку!

Я даже не подумала о своем ужасном положении, о том, что меня ожидает дальше, зачем меня привели сюда, как узницу в тюрьму, или рабыню в гарем, я вся была поглощена разгадкой тайны: это «голос»! За божественным «голосом» скрывался мужчина! При этой мысли слезы хлынули у меня из глаз.

Незнакомец, очевидно, понял причину моих слез.

— Да, Кристина, — сказал он, все еще стоя передо мной на коленях. — Я не ангел, не гений, не привидение… Я Эрик!

Вдруг Кристина остановилась.

Обоим молодым людям показалось, что чей-то голос как эхо, повторил за ними это имя: Эрик! Они обернулись и тут только заметили, что стало совсем темно. Рауль хотел встать, но Кристина его удержала: нет, нет, сидите, я должна окончить свой рассказ здесь.

— Почему непременно здесь, Кристина? Я боюсь, что вы простудитесь…

— Мы должны бояться только люков, дорогой мой. Здесь мы в безопасности. К сожалению, я могу вас видеть только в театре… Теперь не время ему противоречить… не будем возбуждать в нем подозрений!

— Кристина! Кристина! Напрасно мы откладываем наш отъезд до завтра. Нам надо бежать сейчас же, сию минуту.

— Я же вам сказала, как он будет страдать, если я не буду петь завтра вечером.

— Все равно ваш отъезд, когда бы он ни состоялся, доставить ему одинаковые страдания.