Призрак Оперы

— Вы правы, Рауль!.. Он его не переживет… Но наши шансы равны, — прибавила она глухим голосом, — так как иначе он может убить нас.

— Значит, он вас очень любит?

— До безумия!

— Но раз вы знаете, где он живет… Его можно найти. Наконец, если Эрик не приведение, с ним можно поговорить, потребовать объяснений…

Кристина покачала головой.

— Нет, нет! Эрик непобедим. Одно средство — бежать.

— Зачем в таком случае, вместо того, чтобы бежать, Вы опять к нему вернулись?

— Это было необходимо… Вы поймете, когда узнаете, как я от него вырвалась!..

— О! Как я его ненавижу! — воскликнул Рауль. — А вы, Кристина, скажите… Я должен это знать, для того, чтобы иметь силы выслушать ваш рассказ до конца, скажите, вы его тоже ненавидите, да?

— Нет, — просто сказала Кристина.

— В таком случае понимаю… Вы его любите! Все эти страхи только придают вашей любви особенное очарование. Конечно, в этом обыкновенно не сознаются… Но подумайте только любовник, живущий в подземелье!..

Он горько рассмеялся.

— Вы хотите, чтобы я туда вернулась, — резко перебила его молодая девушка, — Будьте осторожны, Рауль! Если это случится, вы меня больше никогда не увидите.

Несколько секунд все трое — молодые люди и сзади них тень, молчали.

— Прежде, чем вам что-нибудь ответить, — сказал наконец Рауль, — я хотел бы знать, какое же именно чувство вы к нему питаете, раз вы его не ненавидите?

— Отвращение! — воскликнула она так громко, что её возглас заглушил раздавшийся около нее вздох.

— И это ужасно, — продолжала она, все более волнуясь. — Один его вид внушает мне отвращение; но разве я могу его ненавидеть. Если бы вы видели его тогда, стоявшим передо мной на коленях… Он извиняется, проклинает свой поступок, молит о прощении… Он признается в своем обмане… Он меня любит и сознает всю безнадежность этой необъятной, роковой любви… Если он меня похитил и спрятал в подземелье, в этом виновата только любовь… Я для него божество. Он ползает передо мной на коленях… плачет… рыдает… И когда, вставая со стула, я говорю ему, что буду презирать его, если он сейчас же не выпустить меня на свободу, о чудеса! он указывает мне на дверь… я могу уйти… я свободна!.. Но в эту же минуту… в эту же минуту он подымается с колен и начинает петь…

«Голос»!!!

Я слушаю… слушаю… и остаюсь…

После этого, в продолжение целого вечера, мы не обменялись ни словом. Он взял арфу и стал напевать партию Дездемоны. Слушая это дивное пение, мне становилось стыдно, что я когда-то решилась исполнить ее. Музыка обладает волшебным свойством, заставлять забывать обо всем окружающем. Я так далеко унеслась от всего земного, что даже забыла о том, где я, что со мной и как зачарованная упивалась волшебными звуками то страстной, то чистой, как мечта ребенка, мелодией. А голос пел еще и еще. Это были какие-то новые, неизвестные мне мелодии, которые после сильного, могучего порыва к заоблачным сферам, вдруг повеяли на мою душу такой безмятежною тишиной и покоем, что я мало-помалу стала погружаться в какое-то забытье и наконец… заснула.

Когда я проснулась, то лежала на кушетке, в маленькой скромно обставленной комнатке, с деревянной кроватью у стены и старинным комодом, на мраморной столешнице которого горела лампа. Где я опять находилась? Мне показалось, что я еще вижу дурной сон. Увы! — мне скоро пришлось в этом еще раз убедиться. Я по- прежнему была в плену и, выйдя из этой комнаты, попала только в комфортабельную гримерку с ванной, холодной и горячей водой и всякими тому подобными удобствами. Вернувшись к себе в комнату, я нашла на комоде, написанную красными чернилами, записку, которая не оставила во мне никаких сомнений относительно моего печального положения. «Дорогая Кристина, — прочитала я, — будьте совершенно спокойны. У вас нет более надежного и преданного друга, чем я. В настоящую минуту в этом помещении кроме вас никого нет. Располагайте им по своему усмотрению. Я отправляюсь по магазинам, чтобы купить все, что вам может понадобиться из белья и платья».

— Нет! Это точно какой-то сумасшедший — вскричала я. — Что со мной будет? И сколько же, наконец, времени думает он держать меня взаперти?

Я стала бегать из комнаты в комнату, напрасно стараясь найти выход, осыпая себя упреками за ту непростительную наивность, с которой я поверила в существование «Ангела музыки». Когда девушка бывает до такой степени глупа, она не только может ежечасно ожидать катастрофы, она ее заслуживает. Мне хотелось себя ударить, я проклинала себя, а слезы так и лились из моих глаз. В таком состоянии меня застал Эрик. Постучав три раза в стену, он преспокойно вошел в дверь, которую я напрасно искала в его отсутствии. Он был нагружен коробками и пакетами, которые не торопясь, положил на мою кровать, в то время как я осыпала его оскорблениями, требуя, чтобы он немедленно снял маску.

Он не смущался.