Про Лизавету и михрялку Дусю

Смотрительница, как оказалось, не столько удивилась говорящей кошке (мало ли, что бывает), сколько возмутилась ее словам про обезьяну. Все так же, шепотом она пообещала:

– Я сейчас охрану вызову.

– А вот и не вызовите. Спит ваша охрана – у нее тихий час. И у вас, тихий час. И вы

тоже сейчас будете спать. – Дуся решила, что пора брать ситуацию под контроль. – Садитесь на свой стул и засыпайте. Засыпайте. Засыпайте....

При этих словах Дуси, смотрительница медленно подошла к своему стулу, села на него и закрыла глаза. Через несколько секунд она спала. А Лизавета вернулась к своему классу.

– Здорово ты ее! А ты ее загипнотизировала? Она, что, долго спать будет? – Девочка нарадоваться не могла, как ловко Дуся вышла из сложной ситуации.

– Поспит, пока кто-нибудь не разбудит. – Беспечно ответила михрялка. – Ладно, не мешай слушать.

Сильное впечатление на Дусю произвело огромное количество чучел животных. Она была потрясена до глубины своей михрялочьей души. Потрясена и возмущена: как можно

так поступать с животными, пусть даже, и в научных целях. Поэтому, она нашептывала Лизавете, чтобы та задала экскурсоводу вопрос, как зовут того человека, который сделал все эти чучела. И когда экскурсия закончилась и экскурсовод, по традиции, спросил: «У кого какие вопросы?», Лизавета ее и спросила. Экскурсовод улыбнулась и сказала, что многим чучелам уже больше ста лет. И делали их разные люди. А специалист по изготовлению чучел называется таксидермист.

Когда Лизаветин класс уже выходил из зала по пути в гардероб мимо спящей смотрительницы, к ней подошел пожилой мужчина и потряс ее за плечо. Это был директор музея.

– Татьяна Викторовна, вы почему спите? Вам, может быть, плохо? Что случилось? – Спросонок, та, сначала, не вполне поняла, где она и что происходит. А когда поняла, оглянулась по сторонам, вскочила на ноги, схватила директора за лацкан пиджака, притянула к себе и зашептала на ухо:

– Она меня с обезьяной сравнила. Я хотела охрану вызвать, а она мне спать велела. Директор удивился и, даже, немного испугался за психическое здоровье Татьяны Викторовны. Но решил, раньше времени, не поддаваться панике и уточнил:

– А кто вас с обезьяной сравнил?

– Да, кошачья голова. Она в рюкзаке у девочки сидела. Она сказала, что будет жаловаться в общество защиты животных. И вам, тоже, будет жаловаться.

– Вы хотите сказать, что в рюкзаке у девочки лежала кошачья голова и разговаривала с вами, и обещала жаловаться? – Уточнил директор.

– Она не лежала. Она торчала. Там, может быть, еще к ней тело было приделано. Я не знаю. Но, такая наглая! И меня с обезьяной сравнила! Она, всех людей, с обезьянами сравнила. – Директор решил не испытывать судьбу и не стал больше задавать никаких вопросов. Он аккуратно взял смотрительницу под локоть и осторожно вывел ее из зала.

А тем временем, дети успели одеться, и вышли на улицу. Автобус ждал на стоянке. До школы доехали без приключений. Все разошлись по домам. Осталась только Лизавета и Клавдия Михайловна. Наконец, Дуся могла выбраться из рюкзака.

– Ну, понравилось тебе в музее? – Спросила Клавдия Михайловна михрялку.

– Очень понравилось! Очень интересно! Только животных жалко. Сколько их ни за что, ни про что погибло! Ужас!

– Ну, они же не просто так погибли, а для науки. – Возразила учительница. – Но, конечно, их очень жалко. Но это все равно лучше, чем, если бы, их просто, съели.

– А что, эта наука, не могла сделать себе чучела из глины или, например, из гипса? Человек же, тоже, животное. И что, если у него есть ружье, то ему можно убивать других животных? Это не справедливо! Ружья надо запретить!

Клавдия Михайловна не стала возражать Дусе. По большому счету, та была права. Но, жизнь так сложна и многообразна, что однозначного решения этой проблемы, наверное, не существует.

На следующий день, придя из школы, Лизавета обратила внимание, что Дуся как-то изменилась. Она стала задумчивой, почти не разговаривала. А это, уж совсем, было на нее не похоже. На вопросы подруги не отвечала, отмалчивалась. Если Лизавета пыталась

ее разговорить, она просто, уходила из комнаты. Тут уж, девочка забеспокоилась не на шутку. Стала вспоминать, может, когда обидела подругу и не заметила. Но так ничего и не вспомнила.

Прошло пять дней. Перемены в Дусином поведении заметила не только Лизавета, но и

мама, и папа, и Клавдия Михайловна. Из подвижной, как ртуть, болтушки, которой до всего было дело, михрялка превратилась в флегматичное, равнодушное, молчаливое существо – полную противоположность тому, что было до этого. Как-то, за вечерним чаем папа предложил:

– Может, нам Дусю доктору показать? Что-то неладное с ней происходит. Она, даже, по- моему, похудела.

– Было бы неплохо. – Согласилась мама – Только, какому доктору? Дуся-то у нас секретное животное. Ее показывать никому постороннему нельзя. Если только, бабушке Ильиничне – она ветеринар. Но, поехать в Вверх тормашкино можно будет только в выходные. А это, еще, целая неделя.