Проданный ветер

Сказав это, Бернс внезапно повалился на стол и, уткнувшись лицом, в металлическую миску захрапел. Какое-то время Орлов, молча, сидел в прокуренном камбузе, думая об услышанном. Теперь он знал главное, – английский караван был уже действительно на подходе и шел он именно к берегам Русской Америки, явно с каким-то не добрым умыслом. И именно шхуне капитана Бернса, на начальном этапе, отводилась заглавная роль – роль проводника. И это был тот самый капитан, которому поручик Орлов дал слово, что не будет чинить никаких препятствий после доставки их не большого отряда в форт Ново-Архангельск. Он вдруг остро осознал, что должен сделать все возможное, но не допустить этой встречи. Сидя на камбузе иноземного корабля, напротив храпящего капитана, он с какой-то особой болью, прочувствовал всю свою беспомощность перед сложившимися обстоятельствами. Которые были выше его, выше русских колонистов, таких как Ванька-безухий, которые из последних сил пытались отстаивать интересы империи, не жалея себя, терпя многотрудные лишения и испытания. Его поручика Орлова, угнетало то, что все эти не человеческие усилия, происходили на фоне общего упадка колонии. Где падал пушной промысел, который составлял основу, благополучия поселенцев. И где первенство постепенно отходило к Канаде и Англии. Откуда меха хлынули в Европу в огромных количествах, причем гораздо дешевле, чем предлагали российские купцы. Китобойный промысел постепенно перешел в руки американских китобоев, суда которых были более современными, обладали хорошей скоростью и маневренностью, а самое главное эти суда могли очень быстро возвращаться в свои порты. Что давало возможность американцам, поставлять дешевый, а самое главное качественный, океанский продукт в порты своих южных штатов. В то время как флот самой России у берегов Русской Америки был малочисленным, маломерным и явно устаревшим – парусным.

Правителю Русской Америки, приходилось фрахтовать чужие корабли, не только для доставки в отдаленные форты провизии и прочих припасов, но и для доставки служебных депеш. Уже в который раз Орлова стали терзать догадки, об истинных, причинах бездействия и упорном молчании Петербурга. В котором находилась штаб-квартира купеческой компании, которая занималась управлением делами колонии. Колонии, где колонисты буквально ходили по минеральным богатствам. Орлов с болью подумал, что все это кому-то выгодно, выгодно, что бы в этих землях все пришло в упадок.

Сидя в чреве иноземной шхуны, он вспомнил зимний Петербург, по улицам которого мчатся санные экипажи, мелькающие окна магазинов и многочисленных кофеен, бойкие крики коробейников и смех питерских барышень. Все эти картинки из прошлой жизни, никак не вязались с тем, что ему довелось повидать за последние два года.

Перед глазами стояли трупы убитых индейцев, безымянные могилы казаков и простых поселенцев, лица всех тех, кто верой и правдой жил и боролся на кромке империи, отстаивая из последних сил ее интересы.

Орлов медленно поднялся и, уединившись в соседнем кубрике, провалился в какой-то липкий сон. Лишь утром его разбудил урядник, который с грохотом скатился по трапу и бойко доложил:

– Ваше благородие, утро уже наступает! Корабль, чей-то по левому борту просматривается, в нескольких верстах от нас!

– Быстро всех поднимай! – крикнул Орлов, бросаясь по коридору к трапу.

В сумерках утра, среди рваной пелены тумана, в нескольких милях от шхуны, угадывались контуры большого военного корабля. Который, судя по всему, бросил якорь еще ночью, спасаясь от не погоды.

– Ночью туман лег, да снег сыпал, – пробормотал стоящий рядом Бернс, – вот мы его и не заметили.

– Интересно кому принадлежит сей корабль, – отозвался поручик озабоченно, пытаясь разглядеть соседей в бинокль.

– Одно понятно, что это военный корабль, я бы на всякий случай, скомандовал свистать всех наверх.

– Почему? – не понял Орлов.

– На тот случай, если они, не разобравшись, решат дать залп, из своего артиллерийского парка по правому борту. У нас хоть будет слабая надежда на спасение.

– С чего это, они станут палить в нас, да еще не разобравшись?

– Похоже на то, что это американцы, а раз так-то мы с ними могли встречаться и они могли запомнить нашу шхуну. Эти янки очень злопамятны.

– Но ты аккуратнее! – рыкнул Джон, подходя к борту. – За такие слова можно и в лицо получить!

– Погоди, Америка, – остановил его Орлов, опуская бинокль, – кажись, они нас тоже заметили. А ну-ка, Бернс, глянь, чего у них там сигнальщик семафорит?

– Ну, как я и думал, – буркнул тот, присмотревшись в бинокль, – это американский корабль. Они наши опознавательные спрашивают.

– Ну, так дайте ответ им! – почти крикнул поручик.

– Хорошо, только дозволь, воевода показать им, что мы зафрактованны вами, тогда они не отправят на борт досмотровую команду.

– Пусть будет так! – буркнул офицер, натягивая козырек фуражки на глаза. – Только давай семафорь уже, пока они палить действительно не начали.

Подождав пока ворчащий Бернс поднимется на мостик, американец внимательно посмотрел на Орлова и тихо проговорил: