Проданный ветер

– А пушка? Только не говори мне, что тебе сам Бернс слово дал! Они же с неё нас как куропаток подстрелят, сам знаешь, тут и прямого попадания не требуется.

– Не горячись, Америка, ничего они нам не сделают, идем собирайся.

Шкипер с кочегарами молча наблюдали с палубы шхуны, за тем как незваные гости спустили лодку и налегая на весла направились к каменистому берегу.

– Надо было этого бандита Ричарда, с собой взять для страховки, – бурчал Джон, налегая на весла. – Ведь если из пушки палить, начнут, погибнем все!

– Да не погибнем мы, Америка, – отозвался Степанов, работая веслом. – У них ведь и чугун может оказаться пузырчатым.

– Какой еще чугун? – не понял тот. – У них пушка стальная! Чего ты несешь?

Орлов, наблюдавший в бинокль за палубой шхуны, медленно повернул голову и тихо проговорил:

– Далась тебе эта пушка, выгребай лучше проворнее, с версту еще веслами работать надобно.

Когда до берега оставалось несколько десятков сажень, на палубе шхуны возникло какое-то движение, в ту же секунду, над водой раздался пьяный голос Бернса, усиленный металлическим рупором:

– Сто-о-о-о-ой, воевода! Кому говорю сто-о-о-ой! Иначе с пушки палить прикажу! Приказываю вернуться и сдать оружие!

– Я же предупреждал! – выпалил Джон, хватаясь за винтовку.

– Успокойся, Америка, – это всего лишь мечты пьяного капитана, – отозвался Орлов, поморщившись.

– Сейчас эта пьянь стрельнет с орудия, а за бортом вода такая, что в сосульку за пару минут превратишься!

– Сто-о-о-ой, воевода! – ревел Бернс. – Я приказываю стрелять!

– Нет, я не могу в роли дичи находиться, – с жаром прошептал Джон, вскидывая винтовку.

– Говорю же, ничего они нам не сделают, – проговорил поручик, покачав головой.

– Это тебе так кажется, – пробормотал американец, нажимая на курок.

Внезапно на носу шхуны мелькнула ярко-красная вспышка, затем страшный грохот разорвал утреннюю тишину. Все находившиеся в лодке, как по команде посмотрели в сторону шхуны, носовая часть которой на мгновение скрылась в огромном черно-белом облаке. Которое уже в следующую секунду, было сдернуто в сторону ветром, который словно заправский фокусник, представил взору зрителей, развороченный нос корабля, да подающие поодаль куски человеческих тел и палубной обшивки.

– Прими, Господи, души рабов твоих, – пробормотал Орлов перекрестившись.

– Я же говорил, что у них чугун пузырчатый, – прошептал урядник, хитро улыбаясь в бороду.

– Ничего не понимаю, – проговорил обескураженный американец. – В ствол я им попал что ли?

– Это тебе, Бернс, за нарушение уговора, – со злостью, выдавил поручик. – Ну, чего рты разинули? Сушите весла, прибыли уже!

Добравшись до берега, они все дружно навалились на лодку, оттащив ее по дальше от воды и стали в сдержанном молчании, выгружать взятое с собой.

Урядник подошел к Орлову и тихо спросил:

– Ваше благородие, а винтовки с собой таскать будем или здесь где припрячем? Идти то еще далече.

– Пусть каждый возьмет по одной, – предложил Джон, глядя на черный столб дыма поднимающегося над шхуной. – Чего их за собой тянуть?

– Верно, говоришь, Америка, – кивнув, согласился поручик, – главное патрон побольше берите. Неизвестно получиться ли без конфузов, до столицы дойти, а все остальное под лодкой перевернутой спрячем, вон в том буреломе.

Замаскировав сделанный в буреломе схрон и взяв лишь самое не обходимое, отряд, вновь двинулся в сторону Ново-Архангельска. Первым шагал Орлов, держа винтовку наперевес, что-то тихонько насвистывая себе под нос – у него было прекрасное настроение. Взрыв на борту шхуны, позволил ему вздохнуть с облегчением – первая часть плана, по нейтрализации англичан прошла как по нотам. Он не нарушил данное слово, и при этом лишил караван кораблей проводников. Теперь англичане будут вынуждены, отдать якоря на внешнем рейде и какое то время ждать «Марию», которая уже не придет им на помощь. А значит, появлялась время, появлялась реальная возможность добраться до столицы и доложить о происходящем. Правда для этого еще предстояло отмахать, не одну версту, но это уже были мелочи, теперь уже никто и ничто не могло помешать им на пути к форту.

Внезапно над припорошенной снегом прибрежной полосой, раздался тягучий, протяжный вой койота, а вскоре послышалось пение еще нескольких его собратьев.

– Вот ведь подлая животина, – процедил Неплюев, опасливо всматриваясь в стену леса, подступающего почти к самой воде. – Никак в нас добычу учуяли?

– Зря ты так, Иван Иванович, – смахнув рукавом испарину со лба, отозвался Степанов. – Это умное животное, к тому же веселое и озорное.

– Смеешься, что ли? – передернув плечами, буркнул инженер. – Это когда она человечину жрет веселится, что ли?

– А ты разве не замечал, что они как вечные дети? Все делают резво, я бы даже сказал с озорством каким-то. Хоть на мышей охотятся, или оленя загоняют, хоть когда общаются промеж себя, или щенков своих уму поучают, всегда с озорством.

– Видал я как они трупы людей жрут, – поморщившись, буркнул инженер, – без озорства и с остервенением.